АВТОРЫ: Прокофьева Е. А.
АННОТАЦИЯ
Данная статья посвящена становлению и развитию отечественного профессионального образования в его историко-правовой ретроспективе. Объектом изучения и анализа стали разнообразные по характеру и содержанию нормативные правовые акты, появившиеся в периоды правлений Петра I, Екатерины I, Анны Иоанновны, Брауншвейгского семейства и ставшие юридической основой и регулятором жизненно важного для России процесса зарождения профессиональной школы. Историко-правовые источники, ставшие фундаментом статьи, вошли составной частью в Полное собрание законов Российской империи — многотомное издание, представляющее собой огромную ценность в силу своей тематической неисчерпаемости. Обширный кластер узаконений, собранных в этом издании, посвящен вопросам зарождения, становления, функционирования учебных заведений — от приходских до университетов, от общеобразовательных до узкоспециализированных. В данной же статье анализируются нормативные правовые акты, регламентирующие самые разные сферы профессионального образования — военное, медицинское, лингвистическое, государственного управления — направления, наиболее востребованные государством в один из самых переломных моментов его бытия, когда на политической карте Европы вместо Московского царства появилась мощная Российская империя.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Отечественное профессиональное образование, Полное собрание законов Российской империи, указы российских императоров, устав, резолюция, Сенат, Коллегии, обеспечение образовательного процесса, военное образование, медицинское образование, лингвистическое образование, нравственное воспитание, обучение за границей, подготовка чиновников, содержание профессионального образования, источники финансирования
XVIII век открыл новый период в отечественной истории. За это столетие Россия не просто шагнула из Московского царства в Империю, она стала сильнейшей европейской (по тем временам — мировой) державой. Этот век стал рекордным по количеству сменяющих друг друга императоров и императриц, а в исторической науке распространился термин «эпоха дворцовых переворотов». XVIII век — время кардинальных перемен не только во внешнем облике, но и во внутреннем содержании России. Конечно, предпринятые изменения и новации нуждались в законодательном оформлении и регулировании. Правовой основой великих начинаний и серьёзных изменений стали документы, вышедшие из-под пера российских самодержцев. Объектом исследовательского интереса стали разнообразные по характеру и содержанию нормативные правовые акты, появившиеся в периоды правлений Петра I, Екатерины I, Анны Иоанновны, Брауншвейгского семейства и ставшие юридической основой и регулятором жизненно важного для России процесса зарождения и развития профессиональной школы. Сразу же поясним, что источниковой базой для настоящей статьи стал корпус нормативных правовых документов, затрагивающих вопросы профессионального образования и вошедших в состав Полного собрания законов Российской империи. О значении этого грандиозного свода отечественного законодательства хочется сказать особо.
Многотомное Полное собрание законов Российской империи — плод титанической работы по систематизации законов, принятых в России в период с 1649 по 1825 годы.
В этот отрезок времени, вобравший в себя эпохи правления представителей династии Романовых (от царя Алексея Михайловича до императора Александра I), в России были осуществлены многочисленные реформы, в результате которых изменился государственный аппарат и принципы его функционирования (приказная система сменилась коллегиальной, а последняя — министерской), кардинальные преобразования произошли в системе судопроизводства, сферах социальной и финансовой, создана система образования с различными вариантами типов учебных заведений. Россия приросла территориально, стремительный рост экономики сопровождался появлением новых промышленных отраслей, расширением внешнеторговых связей, усложнением социальной структуры общества.
Издание Полного собрания законов Российской империи, включающее в себя 40 томов собственно нормативных правовых актов, а также представляющие отдельные тома Хронологический и Алфавитный указатели, состоящую из нескольких частей Книгу штатов, Книгу тарифов, Книги чертежей и рисунков (рисунки гербов городов и планы городов), было осуществлено по заданию императора Николая I Вторым отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Несмотря на назначение начальником этого органа М.А. Балугьянского, фактически важнейшей работой по систематизации российских законов руководил известный реформатор, член Государственного совета по департаменту законов, человек необычайных дарований Михаил Михайлович Сперанский.
Ни в коей мере не претендуя на изложение истории создания этого уникального свода (данный сюжет уже имеет свою историографию[1]), отметим лишь, что с научной точки зрения данное многотомное издание является ценнейшим историко-правовым источником в силу своей тематической неисчерпаемости. Обширный кластер документов посвящен вопросам зарождения, становления, функционирования различных учебных учреждений — от приходских до университетов, от общеобразовательных до узкоспециализированных. Иными словами, обращение к страницам Полного собрания законов Российской империи позволяет прикоснуться к истокам русской школы, её правовому обеспечению и регулированию, познакомиться с тем, как законодательно регулировалась такая тонкая сфера, как воспитание подрастающего поколения, узнать об экономической составляющей образования, проследить процесс возникновения и этапы становления профессионального образования (военного, медицинского, филологического, сельскохозяйственного и т.п.), а также взглянуть на иные, весьма любопытные и очень важные сюжеты отечественного образовательного права.
В общей сложности в Полное собрание законов Российской империи вошло 30920 законодательных актов. Большинство — указы российских императоров. В Полном собрании законов Российской империи представлены две группы указов: именные указы (в том числе и объявленные), адресованные монархом конкретным лицам или определенным государственным учреждениям и указы, которые могли издаваться как самим монархом, так и от его имени Сенатом (сенатские указы). Был краткий период, когда высший статус приобретали постановления Кабинета министров (мы это проиллюстрируем позже). Связано это было с тем, что императором был грудной младенец Иван Антонович, который не мог править самостоятельно по причине возраста, формально правительницей была его мать, Анна Леопольдовна, но так как государственные дела её не интересовали, то фактически власть сосредотачивалась в руках приближенного к трону дворянства, которое и составляло Кабинет министров. Однако не только указы российских монархов являлись юридической основой процесса появления, становления и развития профессионального образования, его экономического обеспечения, регулятором и корректировщиком важных, с точки зрения законодателя, аспектов. Нормы образовательного права (да простит меня читатель за применение этого сравнительно «молодого» термина к давно оставшейся позади от нас эпохе) содержались и в других документах — жалованных грамотах, уставах, регламентах, учреждениях, докладах, доношениях, которые приобретали исключительную силу после наложения на них Высочайших резолюций. Не случайно в названии статьи используется не термин «указы», а более общее понятие — «узаконения». Каждый из видов узаконений имел свою специфику.
Так, устав регулировал какую-нибудь специальную сферу деятельности (например, Устав Кадетского корпуса или, относящийся к более позднему периоду и потому не упоминающийся в данной статье, Устав Училища корабельной архитектуры) и все его положения регулировали деятельность того или иного учебного заведения.
Регламенты и учреждения определяли организацию, состав, компетенцию и регулировали деятельность государственных учреждений (например, Регламент Управления Адмиралтейства и верфи или Генеральный регламент о госпиталях и должностях) и вопросам профессионального образования могла быть отведена отдельная глава.
Указами регулировались все сферы общественной жизни. Далеко не в каждом указе предметом регулирования был только образовательный аспект. Часто нормы, касающиеся вопросов образования, воспитания, обучения не обособлялись в отдельные акты, а были частью документа, решающего комплекс связанных по смыслу задач (а иногда указ был посвящен совершенно не связанным друг с другом вопросам). Появившаяся потребность выделять вопросы, касающиеся профессиональной школы и её институтов в обособленные нормативные правовые акты, в конечном итоге и позволяет проследить эволюцию целей и задач, которые достигались и решались государством посредством просвещения и для просвещения.
Знакомство с историко-правовыми материалами Полного собрания законов Российской империи дает возможность увидеть захватывающий процесс структурного оформления, содержательного наполнения, финансового и кадрового обеспечения, и, наконец, систематизации отечественного специального образования.
Государь Петр Алексеевич уделял профессиональному образованию особое внимание. Он и сам охотно учился. Будучи в составе Великого посольства в Западной Европе, возил с собой печать с надписью: «Аз бо есмь в чину учимых и учащих мя требую». И речь шла не просто о научении грамоте и элементарной арифметике, но об овладении знаниями специальными, нужными, прежде всего, для развития военно-инженерного и морского дела (по меткому выражению замечательного историка Василия Осиповича Ключевского «впереди всех народнообразовательных потребностей шли нужды армии и флота»). Стояла насущная задача — подготовить достаточное количество своих военных специалистов, обладающих и современными научными знаниями, и необходимыми для их приложения практическими умениями, и навыками. Так появляются в России разного типа школы — артиллерийские, цифирные, инженерные. В 1701 г. в Москве в палатах Сухаревской башни была открыта первая профессиональная школа в России — школа математических и навигацких наук, где преподавались арифметика, геометрия, тригонометрия плоская и сферическая, навигация, морская астрономия, география. По типу навигацкой школы в Москве были основаны позже инженерная и артиллерийская.
Очевидно, что процесс постижения научных знаний был невозможен без привлечения преподавательских кадров, а также приобретения учебных пособий и материалов. Россия остро нуждалась и в том и в другом. На первых порах приходилось искать необходимые ресурсы за границей, о чем свидетельствует ряд юридических документов. Так, в 1700 г. Жалованная грамота государя предоставляла право амстердамскому жителю Ивану Тесенгу в благодарность за службу, оказанную им во время посещения Петром I Голландии, удовлетворить его челобитную и разрешить, чтобы «Нашего Царского Величества подданные получити и обучатися во всяких художествах и ведениях», печатать «Европейские, Азиатские и Америцкия земные и морские картины и чертежи и всякие печатные листы и персоны, и о земных и морских ратных людях, математические, архитектурские, и городостроительные и иные художественные книги на Славянском и на Голландском языке вместе, также Славянским и Голландским языком порознь по особну, с подлинным размером и с прямым извествованием»[2]. Специально оговаривался запрет печатать книги религиозного содержания (это было прерогативой Москвы). Фактически, Жалованная грамота наделяла Тесенга монопольным правом продавать свои издания в любых российских городах в течение ближайших пятнадцати лет. Жалованная грамота предусматривала наказание тем, кто посмеет в обход Тесенга привозить карты, книги и т.п. в Россию — вся печатная продукция у них конфисковывалась, а на нарушителей налагались пени, две трети размера которых шли в государственную казну, а одна треть выплачивалась Тесенгу в качестве компенсации. Особо оговаривался и размер пошлины за ввозимые издания.
Посредством указов регулировалось количество набираемых учеников, размеры и источники их материального обеспечения. Так, Указ Правительствующего Сената № 2554[3] предусматривал направление для изучения военных дисциплин 700 московских недорослей, выдачу им средств на питание и жалованье (эти статьи расходов обговаривались отдельно и суммы на них шли, соответственно, разные). По этому Указу погашались долги по жалованью за предыдущее время и определялся источник поступления необходимых средств на ближайшие полгода. Источником был определен соляной сбор. Так как поступлениями и расходами соляного сбора ведал Поместный приказ, то ему был направлен отдельный государев Указ.
В 1713 г. было принято решение об увеличении количества учащихся московской инженерной школы, действующей с 1712 года по указу Его Императорского Величества. Указом 1713 г. № 2739 довольно скромное их число (всего 23 человека) предписывалось довести до 100 человек, оговаривался их социальный и имущественный статус (разночинцы, служащие в Военной канцелярии и «царедворцовые дети», имеющие до 50 дворов)[4]. Интересно, что в указах эпохи Петра Великого часто содержались и требования (краткие или более пространные) к квалификации и трудолюбию учителей. В данном указе это требование было сформулировано так: «велеть как прежних, так и новоприборных учить прилежно Инженерной науке, чтобы они могли воспринять учение». Выполнение Указа проверялось присланными доношениями и отчетами. Позже в Санкт-Петербурге была сформирована Инженерная рота, которая периодически пополнялась выпускниками инженерной школы. Их финансирование регулировал Указ 1724 г. № 4564, определявший статьи покрытия долга перед учениками за предыдущие годы за счет Штатс-Конторы, а с года издания Указа «понеже (т.е. поскольку — Е.П.) Его Императорского Величества указом определено с сего 1724 года в Артиллерию на содержание Артиллерии и жалованье, провиант и фураж отпускать по 500 000 рублей в год и отпускать те деньги из подушного сбора, который положен на купечество из остаточных 4-х гривенных, кои положены на Государственных крестьян и остались за расположением Лейб-гвардии <…> содержать тое школу и роту из положенной на артиллерию суммы»[5]. Очевидно, что государственная казна была с множеством прорех, вызванных и не устоявшейся налоговой системой (недавно, за три года до этого указа, была проведена масштабная налоговая реформа, заменившая подворную подать подушной), не будем забывать и о масштабных войнах, только-только отгремевших, которые потребовали колоссальных денежных вливаний. В этой ситуации, принимаемые «по требованию момента» указы и должны, были мобильно перенаправить денежные потоки на покрытие долга, либо на другие нужды. Указами часто конкретизировались денежные траты. Так, в рассматриваемом документе предусматривалась не только выплата жалованья учителю и ученикам, но и оплата дров и свечей, назывались также и суммы денежных выплат, и размеры причитающегося провианта (упоминается в указе полуосьмина[6], выдаваемая ежемесячно учителям и ученикам).
Вопросы финансирования специальных учебных заведений решались не только с помощью указов. Пункты докладов Сената с наложенной на них Высочайшей резолюцией также должны были беспрекословно исполняться. В качестве примера приведу резолюции на докладные пункты Сената «О прибылых расходах и выбылых табельных доходах»[7]. В интересующем нас вопросе о военном профессиональном образовании читаем: «В Адмиралтейский приказ на содержание Навигацкой Школы и посланных за море 22 459 рублей» (на содержание Инженерной школы Сенат выделял 3037 рублей). Резолюция царя была следующей: «Дано сверх положенного числа с денежных дворов и ныне давать оттуда же».
В петровских указах особое внимание уделялось обучению географии, арифметике и геометрии[8] (не удивительно, если учитывать, что именно эти науки лежали в основе знаний инженерных, морских, военных): «По Именному Своему Великого Государя указу, в губерниях дьячих и подьячих и всякого чина людей, детей <…> окроме дворянских детей, учить цифири и некоторой части Геометрии и для того учения взять из школы от Адмирала Графа Господина Апраксина таких, которые Географию и Геометрию выучили, и послать во всякую губернию по два человека, а в губерниях оным при той науке быть… и о том к нему Адмиралу и в Губернии к Губернаторам посланы его Царского Величества указы». Можно сказать, что это профильное, специальное образование, в условиях практического отсутствия соответствующих учебных учреждений, выросло из школ при архиерейских домах, монастырях, математических школ.
На основании указов Петра I дворянских детей отправляли для прохождения морской практики в Италию, Францию, Англию. О том, насколько большое значение придавалось этому шагу, свидетельствует подробное описание маршрута в случае опоздания дворянских отпрысков на отходящие в эти страны корабли[9]. Указами же предписывалось распределять молодых дворян по одному на галеру, чтобы они более эффективно осваивали иностранные языки и навигационную премудрость[10].
В 1715 г. Петр I основывает в Санкт-Петербурге Морскую академию[11]. Судя по количеству пунктов в Инструкции об учреждении Морской академии в Санкт-Петербурге, содержащих карательные санкции, процесс её образования шел с большим трудом. Процитирую некоторые из пунктов Инструкции: «вся морская гвардия …должна собираться в залах Академии для обучения всех экзерциций, которые оным предписаны будут, под наказанием (здесь и далее курсив наш — Е.П.). Оные соберутся в зале, которая определена будет для молитвы, прося господа Бога о потребной милости и о здравии Его Царского Величества, и о благополучии Его оружия, под наказанием… Такожде Его Царское Величество повелевает учителям профессорам быть в Академии в те же вышеозначенные часы, и трудиться обучать Морскую Гвардию всему, что к их чину принадлежит со всяким прилежание и лучшим разумительным образом, под наказанием. Его Царское Величество заповедует всем мастерам, профессорам ничего не брать прямым ниже посторонним образом с Морской Гвардии, под штрафом вчетверо оное возвратить… под телесным наказанием».
Содержание образования во вновь учрежденном учебном заведении, а также обеспечение учебного процесса предписывалось Высочайше утвержденным докладом: «В Академии учить наукам, Арифметике, Геометрии, Навигации, Артиллерии, Фортификации, Географии, рисовать, живописного и воинским обучениям, мушкетами и на рапирах, и некоторых астрономии, и для того учения учителей, которых наук ныне в Академии не обретается, прибрать способных, а для раздачи денежной казны комиссара, да для смотрения над учителями и над школьниками товарища, а для перевода книг, принадлежащих наукам, переводчика»[12]. По указанию Государя успешно освоивших за время обучения в Морской академии геодезию и географию направляли по российским губерниям для составления карт, правда губернаторам и воеводам вменялось в обязанность смотреть, чтобы они «без дела не сидели и даром жалованья не брали» (жалованье составляло по 6 рублей в месяц, к тому же картографы обеспечивались и транспортом — подводами). Позже, в качестве наглядного пособия предписывалось в Академии установить «гол корабельный разобранный, для толкования ученикам о членах корабельных». На этих практических занятиях должны были присутствовать корабельные мастера и подмастерья. Кстати, не только военно-морское образование, но и целенаправленное обучение плотницкому делу берёт начало из документов петровской эпохи. Так, статья 60 Регламента об Управлении Адмиралтейства и верфи и часть вторая Регламента Морского предусматривает основание особой школы, где «плотничьих и прочих мастеровых людей детей надлежит обучать грамматике, цифири и плат-геометрии, дабы потом могли добрыми мастеровыми быть»[13].
Петр I, начиная великие преобразования, прекрасно понимал, что Россия нуждается в специальных знаниях, и добыть эти знания нужно как можно быстрее. Ещё из школьного курса истории мы знаем, что Петр посылал в Европу дворянских детей для обучения различным наукам. Не секрет, что дворянские отпрыски зачастую изучению академических наук и оттачиванию языковых навыков предпочитали проматывать на чужбине родительские деньги. Однако Петр им постарался помешать, издав указ[14], в котором не только констатировалось, что «отцы их и братья и прочие свойственники, дают для довольства им вексели чрез иноземцев на великое число денег мимо Адмиралтейского приказа, от чего они там живут в воле и гуляют, а ученья принимают мало», но и содержалось предписание накладывать «великий штраф» на тех господ, «чьи там дети есть и кто переводит на довольство им деньги».
В 1724 году в Голландию и Брабант для изучения местной архитектуры, строительных традиций, перенимания опыта строительства каналов и организации огородничества были направлены молодые россияне. Их было немного, всего четыре человека. Тем не менее, агенту Фон дер Бургу был адресован Именной Указ[15], не только предписывавший ему «надзирание за ними иметь», а собрать их всех в Голландии для изучения Голландской архитектуры, особенно фундаменты, «которые нужны здесь, ибо равную ситуацию имеют для низости воды и тонкости стен; к тому бы обучались строению огородов, как их размеривать и украшать, також бы и шлюзному делу обучались, которое здесь зело нужно, и чтоб сему последнему паче первых учились». Итак, приоритеты были обозначены: если вспомнить местность, на которой был выстроен Санкт-Петербург, то важность приобретения знаний в сфере гидростроительства вопросов не вызывает. Указ обязывал Фон дер Бурга организовывать также и производственную практику для своих подопечных, подыскивая в Голландии любую работу по этому профилю.
Эпоха Петра I кардинально изменила систему государственного управления. Раздувшаяся при Алексее Михайловиче приказная система была сначала сильно сокращена, а затем и вовсе заменена на Правительствующий Сенат, в состав которого входили коллегии, по-своему структурированные. Появилось унифицированное делопроизводство. Заимствованные у Европы термины «архив», «канцелярия», «протокол», «инструкция», «регламент» и др., привнесли не формальные, а содержательные изменения. Формирование профессионального бюрократического аппарата (канцелярских служащих, юристов, чиновников) стало одной из важнейших направлений образовательной политики как Петра I, так и последующих самодержцев.
За явной недостаточностью доморощенных кадров, а также учитывая, что на их подготовку потребуется время, а решать управленческие вопросы нужно было немедленно, прибегли к уже проверенной процедуре — рекрутированию нужных специалистов из-за рубежа. В 1715 г. Петру I был представлен доклад генерала Вейде о приглашении в Россию ученых и юристов для работы в коллегиях. Для того, чтобы доклад приобрел обязательную для выполнения силу, государь скрепил каждый его пункт своими резолюциями. Следуя высочайшим резолюциям, приглашенным ученым и в «правостях искусным людям» устанавливали твердый оклад и предоставляли жильё, если приглашенный не мог изъясняться по-русски, ему обеспечивали «толмача». Судя по документу, сначала старались набрать специалистов из Ливонии, но если нужного количества не сыщется, поиски разрешено было продолжить в европейских Академиях. Специально предусматривалось дополнительное вознаграждение для тех европейских специалистов, которые у себя на родине занимали более высокий чин, чем предложенный в России. Правда, этот бонус предоставлялся уже по выполнении поставленной задачи[16].
Однако, делать ставку на западноевропейские кадры было слишком затратно, да и малоэффективно из-за языкового барьера, поэтому, под конец 1715г. в своем именном указе русскому дипломату, резиденту при императорском дворе в Вене А.П. Веселовскому приказывалось сыскать «в Нашу службу из штрейберов (писарей — Е. П.) или из иных не гораздо высоких чинов из приказных людей, которые бывали на службе Цесарской из бемчан (чехов — Е. П.), из шленцев (силезцев — Е. П.) или из моравцев, которые знают по-славянски, от всех Коллегий, которые есть у Цесаря, кроме духовных, по одному человеку, и чтоб они люди были добрые и могли те дела (в которых Коллегиях они бывали) здесь основать»[17]. Кроме того, русскому дипломату приказывалось решить еще одну задачу — раздобыть универсальные (энциклопедические, как бы мы их сейчас назвали) словари на немецком и английском языках, а также литературу по юриспруденции, найти в Праге переводчиков этих книг на русский язык, а при необходимости, в помощь им прислать знающих Латынь русских, которые могли бы лучше адаптировать перевод.
Для подготовки собственных квалифицированных кадров, владеющих делопроизводством, 10 ноября 1721 г. указом Петра Алексеевича учреждалась школа для обучения подьячих арифметики и письмоводству[18], где необходимо было сформировать, говоря современным языком, профессиональные компетенции: владеть арифметическими навыками, знать формы учетных книг, уметь вести табели, писать деловые письма разным стилем, а также наделить другими знаниями «что доброму подьячему надлежит». Двери этой школы были открыты как детям приказных людей, определенных на службу в Коллегии молодым дворянам, а также всем желающим занимать в перспективе чины в управленческих структурах.
Радея за развитие образования в России, русские самодержцы уделяли внимание и лингвистической его составляющей, что отражалось, прежде всего, в принятых ими законодательных актах. Отметим мимоходом, что русские цари и императоры были в языковом отношении достаточно одаренными. Алексей Михайлович, например, владел греческим и польским языками, его сын Федор Алексеевич — латинским и польским, Петр Великий мог объясняться на немецком, польском и голландском. Точных данных о лингвистических познаниях его супруги Екатерины I историки не имеют, известно, что она была шведской подданной прибалтийского происхождения. Юный Петр II хорошо говорил по-немецки, по-французски и знал латынь. Владеющая немецким и французским языками Анна Иоанновна осваивала русский как иностранный. Елизавета Петровна также обучалась иностранным языкам. Петр III, для которого родным был немецкий, учил шведский и латынь, позже пришлось учить русский. Екатерина II, говорившая по-русски с немецким акцентом, прекрасно владела французским.
Проводящему активную внешнюю политику молодому государству требовались владеющие различными иностранными языками специалисты. Так, Сенатский указ от 18 января 1716г. «О выборе в Москве из Латинских школ пяти человек молодых для посылки в Персию обучаться Восточным языкам» повелевал «на Москве из Латинских школ выбрать из учеников ребят добрых, молодых пять человек, таких, которые б по меньшей мере грамматику выучили для посылки в Персиду при Посланнике господине Волынском для учения языкам Турецкому, Арабскому и Персидскому, а выбрав, отдать их в Посольский приказ»[19]. Ряд петровских указов касался посылке молодых дворян во Францию и Венецию для обучения морскому делу. Один из этих указов, как выше отмечалось, предусматривал распределение молодых дворян по одному на галеру, чтобы они более эффективно осваивали иностранные языки и навигационную премудрость. Указ «Об обозных лошадях в армейских полках и о посылке в Кенигсберг молодых подьячих для научения Немецкому языку» от 25 января 1716 г. предусматривал «послать в Королевец человек 30 или 40, выбрать из молодых подъячих, для научения Немецкого языка, дабы удобнее в Коллегиуме были, и послать за ними надзирателя, чтоб они не гуляли»[20].
Понятно, что за обучение специалистов нужно было платить немалые деньги, средства государственной казны тратить не хотелось, потому был придуман оригинальный выход, который и был прописан в указе от 19 февраля 1716г. «О посылке в Кенигсберг подьячих для научения Немецкому языку и о сборе на содержании их денег с прочих подьячих».
Хотелось бы на примере этого указа показать одну из особенностей юридического документа XVIII века, касающуюся юридической техники. Конечно, юридическая техника русского законодательства — вопрос отдельный, заслуживающий особого внимания. Отмечу лишь, что специфической чертой большого количества указов является подробное цитирование предыдущих указов, где бы затрагивался этот же вопрос. Так и в упомянутом указе от 19 февраля 1716 г. был соблюден тот же принцип: «В нынешнем 716 году января в 25 день, по Именному Царского Величества указу, велено послать в Королевец человек 30 или 40, выбрав из молодых подьячих для науки Немецкого языка, дабы удобнее в Коллегиум был и послать за ними надзирателя, чтоб они не гуляли. Правительствующий Сенат приказали: по вышеписанному Именному указу, для посылки в Королевец в указанное число 40 человек взять из Губерний и из Приказов, в том числе из Архангелогородской губернии 2 человек молодых ребят добрых и умных, которые б могли науку воспринять, а чтоб были летами от 15 до 20, и, выбрав их в Губерниях Губернаторами, а в Приказах Судьями, и прислать в Санкт-Петербург в Канцелярию Сената, дав им в подмогу и на проезд, и на прогоны, собрав в Губерниях и в Приказах с оставшихся подьячих 250 ефимков с человека; и впредь по все годы покамест они в науке будут, сбирая с них же подьячих по 200 ефимков на человека, отсылать к ним без удержания»[21].
Как отмечалось выше, реформируемые экономика, бюрократическая, военная и научная сферы остро нуждались в специальной и научной литературе. Литература доставлялась из-за границы и требовала перевода с латинского, немецкого, английского языков на русский. Катастрофически не хватало переводчиков. Для решения этой проблемы был подготовлен указ «О приуготовлении переводчиков книг обучением их художествам»[22]: «Для переводу книг зело нужны переводчики, а особливо для художественных, понеже никакой переводчик, не умея того художества, о котором переводить, перевесть то не может; того ради заранее сие делать надобно таким образом: которые умеют языки, а художеств не умеют, тех отдать учиться художествам, а которые умеют художества, а языку не умеют, тех послать учиться языкам, и чтоб все из Русских, или иноземцы, кои или здесь родились, или зело малы приехали, и наш язык как природный знают, понеже на свой язык всегда легче переводить, нежели с своего на чужой. Художества же следующие: Математическое хотя до Сферических триангулов, Механическое, Хирургическое, Архитектур, Цивилис, Анатомическое, Ботаническое, Милитарис, Гидроика и прочие тому подобные».
Конечно, предпочтение Петр I отдавал европейским языкам. Восточные языки (кроме упоминавшегося персидского) стали проникать в Россию позже. Когда в Академии наук появились первые принявшие христианство японцы, Анна Иоанновна приказала прикрепить к ним учеников для освоения японского языка. Эта работа, кстати, довольно неплохо оплачивалась, к тому же предусматривалось и дополнительное жалованье[23]. В 1741 г. Академия наук просит Кабинет министров перевести в Санкт-Петербург, в стены Академии, обретающегося в Москве при Иностранной конторе китайца Федора Петрова и прикрепить к нему учеников для обучения китайскому и манчжурскому языкам «к немалой впредь пользе всей Российской Империи». Для успешного обучения этим языкам преподавателю даны были методические рекомендации: «обоими языками с ними (т.е. учениками — Е.П.) беспрестанно говорить, силу и произношение голосом речей им показывать, трудные слова и литеры толковать, а притом деликатность сих двух языков им показывать, со временем бы оных учеников к переводам на Российский язык приучать»[24]. Резолюция Кабинета министров гласила выделить из гарнизонной школы Санкт-Петербурга способных к наукам четырех учеников.
Однако, вновь вернёмся во времена Петра Великого. Еще одно направление, которое начинает развивать Петр — отечественная медицина. Прежде чем начать целенаправленно обучать лекарскому искусству, стали готовить для армии коновалов, так в старину называли ветеринаров. Государев указ от 31 марта 1715 г. предписывал для посылки в полки учить «доброй коновальной науке»[25]. Поистине, науку гражданскую «двигают» армейские нужды. Петр I был готов приглашать для этого даже шведских специалистов. Однако наступило время подумать и о подготовке специалистов для помощи людям. Указ «Об отсылке 30 учеников к Доктору Блументросту для научения Медицине»[26] предписывал президенту Штатс-контор коллегии выбрать из нижних чинов для обучения медицине знающих латинский и немецкий языки. По-сути, этот петровский указ стал одной из первых ступеней для появления впоследствии целой сети учебных учреждений, готовящих самых разнообразных специалистов в этой области человеческого знания — хирургов, акушеров, офтальмологов, аптекарей. В упоминавшимся ранее Регламенте об управлении Адмиралтейства и верфи предписывалось госпитальному врачу анатомировать тела умерших для обучения лекарей, гезелей (нем. — подмастерье, помощник) и учеников, показывая им все части человеческого тела, рассказывая о болезнях и о тех лекарствах, которыми можно эти болезни излечить, а также подчеркивалась необходимость особое внимание уделять выявленным редким заболеваниям. Мало того, если причиной смерти была редкая болезнь, то в обязательном порядке в учебных целях тело предписывалось вскрывать в присутствии учеников.
Супруга Петра I Екатерина Алексеевна, став после смерти Петра российской самодержицей, продолжила его дело по обучению русского юношества различным специальностям. Радея, например, за развитие торговли, она сочла необходимым направить в прибалтийские города Ригу и Ревель купеческих детей для обучения арифметике и немецкому языку, а затем отправить их в чужие страны, чтобы раздать «капиталистам по Конторам». Заметим, что Петр I ещё в 1723 г. велел посылать купеческих детей с той же целью за границу, причем обучение приказал поставить «на поток», чтобы там постоянно обучалось не менее 15 человек. Однако практика показала, что не сильно преуспевшие в арифметике и немецком языке отроки вдали от России с трудом осваивают коммерческие премудрости. Требовалось внести некоторые коррективы, для чего и появился Сенатский указ от 9 июня 1725 года № 4731, обязавший посылать купеческих детей в Ревель и Ригу для обучения, прежде всего, немецкому языку и арифметике, после чего уже распределять на практическое обучение в европейские страны и к прибалтийским предпринимателям. Финансировало их обучение купечество. А местные магистраты обязаны были следить за тем, чтобы они получали специальные знания и не теряли время даром.
Десятилетнее правление Россией племянницы Петра Великого Анны Иоанновны в исторической литературе ассоциируется с засильем на ключевых должностях государственного управления большого количества иностранцев, преимущественно, прибалтийских немцев (что вполне объяснимо, ведь Анна была курляндской герцогиней). Наиболее часто употребляемый термин, характеризующий этот исторический период — «бироновщина». Справедливости ради отметим, что у этой императрицы есть и ощутимые заслуги перед Российской империей. Так, она стала родоначальником кадетских корпусов, дав военным учебным заведениям Устав (кстати, впервые), а также издав большое количество актов, всесторонне детализирующих военное образование.
Указ от 29 июля 1731 г. «Об учреждении Кадетского корпуса»[27] — интереснейший документ, который с самых первых строк отсылал российское общество к славной и героической эпохе Петра Великого. Анна, таким образом, заявляла о себе как о преемнице деяний первого императора России: «Хотя вечно достойный памяти Дядя Наш, Государь Петр Великий, Император, неусыпными своими трудами воинское дело в такое уж совершенное состояние привел, что оружие Российское действия свои всему свету храбростию и искусством показало, а для произвождения определено было указом Его Величества все младое шляхетство в Гвардию сначала писать, и тем путем, яко школою, далее дослуживаться… А понеже воинское дело поныне ещё в настоящем добром порядке содержится, однако ж, дабы такое славное и Государству зело потребное дело наивяще в искусстве производилось, весьма нужно, дабы шляхетство от младых лет к тому в теории обучены, а потом и в практику годны были, того ради указали Мы: учредить Корпус кадетов, состоящий из 200 человек шляхетских детей от тринадцати до восемнадцати лет как Российских, так и Эстляндских и Лифляндских Провинций…». Через несколько месяцев появится другой указ, в котором императрица объясняла цель основания корпуса в Санкт-Петербурге тем, что дворянские дети, «отлучались от домов и от родителей своих в дальние чужие края, в которых как в проездах, так и в тамошнем себя содержании и в платеже за науки понесли великие убытки, а иные, не имея над собою надлежащего смотрения, возвратились без плода»[28]. Недалеко ушла от истины Анна Иоанновна. Источники петровской эпохи передают отчаяние, охватывавшее родителей, чьих детей отправляли учиться за границу (родители оплакивали детей «аки мертвых»). Что уж говорить, если только за ходатайство родителей у государя об «отбывательстве» их детей от навигацкой школы (а она, между прочим, находилась в Москве, а не на чужбине) могли наказать каторжными работами.
Вернёмся, однако, к статьям указа, открывшего первую страницу истории кадетского образования в России. На содержание Кадетского корпуса, зарплаты учителям и прочие расходы выделялись 30000 рублей годовых. Сенату повелевалось подыскать подходящее для его размещения здание. Кадетов велено было обучать арифметике, геометрии, рисованию, фортификации, артиллерии, фехтованию, верховой езде и другим знаниям, и умениям, необходимым военному человеку. Допуская, что не все поступившие будут способны к воинской службе, императрица распорядилась для подготовки государственных и гражданских служащих иметь учителей иностранных языков, истории, географии, юриспруденции, танцев, музыки и других наук, «дабы, видя природную склонность, по тому б и к учению определять». Все желающие обучаться во вновь созданном специализированном учебном учреждении должны были явиться в Сенат.
Через считанные месяцы после учреждения Кадетского корпуса (18 ноября 1731 г.) был обнародован его Устав[29], в котором буквально по пунктам регламентировались те стороны его деятельности, которые представлялись наиболее важными.
Местом нахождения корпуса был выбран Санкт-Петербург, дом князя Меньшикова на Васильевском острове. В Уставе данный выбор объяснялся так: во-первых, в этом городе находилась созданная еще Петром Великим Академия наук и «от Академии самой к вящему их в науках успеху, потребные способы получить могут»; во-вторых, там было довольно много военных, при чем всех родов войск; в-третьих — северная столица могла похвастаться обилием зданий как гражданского, так и военного назначения. Таким образом, кадеты могут изучать военное дело не только в теории, но и воочию наблюдать её реализацию на практике. К тому же, в Санкт-Петербурге довольно много обреталось иностранцев и у будущих военных больше возможностей было освоить иностранный язык посредством живого общения.
По примеру прусского, датского и других западноевропейских аналогичных учебных заведений, кадеты должны были жить все вместе в одном доме, а чтобы они меньше предавались «гуляниям и непристойным обхождениям и забавам и напрасно время не тратили» за ними непрестанно велось наблюдение. Кадеты обучались в классах, принимали пищу в специально отведенных покоях в присутствии своих офицеров и надзирателей.
Устав предписывал селить в каждой комнате по 6-7 кадетов, им полагалось иметь двух слуг при условии, что кадеты их будут содержать за свой счет. Численность корпуса определялась в 200 человек, из которых 150 — русских, а остальные 50 набирались из подданных прибалтийского происхождения, а также из детей служащих российскому престолу иностранцев. К русским кадетам рекомендовалось для лучшего обучения иностранному языку определять в служители чужестранцев, а выходцам из эстляндских и лифляндских провинций определять русских слуг для скорейшего привыкания к русской речи. В одном доме с кадетами должен был жить священник, некоторые учителя, офицеры и надзиратели. Надзиратели контролировали поведение кадетов, воспитывали в них добродетельное поведение, учтивость, исполнительность, воинскую честь, искоренять ложь, предательство и другие, недостойные дворянина пороки. Устанавливалось круглосуточное дежурство сменяющих друг друга раз в неделю капитана и поручика.
Образовательная программа Кадетского корпуса предусматривала четыре класса обучения. В отличие от привычного нам усложнения программы от первого класса к последующим, в кадетском корпусе второй четверти XVIII века самым элементарным, начальным классом был четвертый. Устав содержал перечень учебных дисциплин для каждого класса кадетского корпуса. В четвертом классе, например, обучались русскому, латинскому языкам, чистописанию и арифметике. В третьем классе — геометрии, географии и грамматике. Во втором преподавались фортификация, артиллерия, история, стилистика, риторика, юриспруденция, основы нравственного воспитания (в Уставе — мораль), геральдика и другие воинские и политические науки (видимо, те, в которых появлялась необходимость — Е.П.). Что касается первого класса, то в него переводили кадетов по итогам публичных экзаменов (испытаний), во время которых выявлялись склонности и способности, учащихся к специальным дисциплинам. Таким образом, определялась профильная область для каждого кадета, будь то артиллерия или пехота, фортификация, кавалерия или вовсе гражданская специальность. Через процедуру экзамена (по Уставу — освидетельствования) определялся и чин, которым наделялся каждый выпускник кадетского корпуса. Повторимся, что чины могли быть как военные (унтер-офицеры, прапорщики, подпоручики, поручики), так и соответствующие им по Табели о рангах гражданские чины.
Рисование, танцы, фехтование, верховая езда, волтижирование (гимнастические упражнения на лошади), солдатские упражнения преподавались во время всего обучения при учете предпочтений и склонностей кадета. Также во всех классах преподавались русский, немецкий и французский языки в обязательном порядке, а латинский изучался только желающими. К дисциплинам, изучавшимся в предыдущих классах, велено было время от времени возвращаться, чтобы учащиеся не забывали пройденное.
Для обеспечения порядка посещения каждым классом учебных предметов, а также учитывая возможную малочисленность преподавателей, было предписано на каждую неделю составлять расписание, где бы каждому предмету и каждой группе кадетов отводилось своё время.
Конечно, Устав не мог предусмотреть всех проблем, дать рекомендации и предписания на все случаи жизни, но, тем не менее, в его пунктах были предусмотрены существенные для законодателя моменты. Например, при недостаточной численности преподавателей, хорошо владеющих русским языком: «ежели таких Учителей, которые б российскому языку искусны, довольное число найти не можно», то предлагалось увеличить количество уроков немецкого и французского языков «понеже молодые люди скорее оные языки, из которых им науки разуметь, перенимать могут, нежели Учители в надлежащие совершенства им по-Российски о науках толковать». Учитывая, что учителями были преимущественно иностранцы или выходцы из недавно присоединенных прибалтийских территорий (по сути, те же иностранцы), такая мера была вполне объяснимой. Устав предусматривал и вполне житейские ситуации, как, например, заболевание того или иного учащегося. Чтобы заболевшие не инфицировали здоровых, а также для более легкого ухода за заболевшими и быстрейшего их излечения предписывалось помещать таких кадетов в отдельные комнаты. Один из пунктов регулировал имущественный вопрос. Так, если кто из родственников кадетов пожелает передать своим чадам деньги на личные нужды, об этом необходимо было донести до сведения управляющего корпусом, а все траты производились только с его соизволения.
Мы уже отмечали, что в Уставе содержались требования не только к организации занятий, но и уделялось внимание воспитанию будущих военных и гражданских чинов. Для воспитания организованности и дисциплины предписывалось на занятия, тренировки, трапезу, молитву, учебу собираться по приказу, ходить строем, под барабанный бой. Для воспитания «учтивого обхождения» кадетам приказывалось поочередно читать выдержки из артикулов, указов, регламентов, исторических произведений, газет.
Немаловажным был вопрос регулирования процедуры проверки знаний. Три раза в год проводился партикулярный (приватный — Е.П.) экзамен, а один раз в год публичный смотр воинских умений и экзамен по всем предметам. На публичных испытаниях могла присутствовать сама императрица, а также министры, высшие военные и гражданские чины, представители церкви. Только по результатам публичного экзамена принимались решения о переводе в следующий класс или рекомендовалось произвести кадета в тот или иной чин.
Несмотря на то, что Устав постарался предусмотреть и регламентировать все основные моменты в жизнедеятельности Кадетского корпуса, но время вносило свои коррективы, молодое учебное заведение приобретало опыт, возникали в процессе его работы проблемы, требовавшие административного вмешательства, подчас срочного. Так, к концу ноября 1731 г. выяснилось, что, несмотря на объявленный почти полгода назад набор в Кадетский корпус, желающих поступить туда оказалось крайне мало. Принятый 20 ноября 1731 г. указ упрощал процедуру записи дворянских отпрысков[30]. Если по прежнему указу, для этого нужно было явиться в Сенат, то новый указ предусматривал возможность москвичам записаться у дежурного генерал-адъютанта, петербуржцам — у генерал-фельдцехмейстера графа фон Миниха, а отпрыскам прибалтийских шляхтичей позволено записываться у местных губернаторов. Обнародованный же в декабре 1731 г. новый указ[31] позволял принимать в кадеты дворянских детей из удаленных от столиц городов и деревень. Правда, чтобы заявить о своем желании обучаться в Кадетском корпусе, им все равно приходилось ехать в Москву. Последний указ не только подтверждал положения существующего Устава Кадетского корпуса, о которых говорилось выше, но и останавливался на них более подробно. Подтверждалась бесплатность обучения, гарантировалось приличное бесплатное питание, сообщалось, что книги, материалы и необходимые для изучения наук различные приспособления покупаются на государственные деньги. Но, в отличие от Устава, где кадеты могли иметь прислугу за счет семейного бюджета, в новом документе отмечалось, что «для всяких работ, и шитья, и мытья белья имеют быть особливые люди на Нашем жалованьи». Полагаем, что целью данного документа было привлечь к корпусу внимание российского дворянства.
Указ «Об отпуске определенной на содержание Кадетского корпуса суммы»[32] устанавливал ежегодно выплачивать на нужды корпуса 33 846 рублей 71 копейки (против заявленной ранее суммы в 30 000 рублей - Е.П.), к тому же единовременно корпусу полагалось 15 000 рублей. Эти средства выделялись за счет сокращения лишних армейских чинов. Итак, конец 1731 г. был богат на указы, касающиеся Кадетского корпуса. Меры, предпринятые Анной Иоанновной для популяризации своего детища, не пропали даром. Уже в мае 1732 года в высочайше утвержденном докладе генерал-фельдмаршала графа Миниха отмечался значительный рост числа записавшихся в это учреждение: 308 человек вместо ожидаемых 200. По расчетам Миниха их количество должно было возрасти до 360 человек, в связи с чем, по его мнению, нужно пересмотреть штат профессоров, учителей и офицеров, а также увеличить материальную базу корпуса «сверх прежде положенной годовой суммы, 29 506 рублей 41 копейка с ?, да вместо деревни от 30 до 50 дворов, ныне от 80 до 100 дворов в Ингерманландии или в Карелии»[33]. Взять на себя финансирование этого учебного заведения предлагалось Военной Коллегии из суммы, остаточной от военной. Эти предложения Миниха получили одобрительную резолюцию, таким образом, сумма, отпускаемая на нужды Кадетского корпуса, превысила 63 тыс. в год. Позже, дабы поставить под контроль поступление средств в кадетский корпус в указанные сроки (каждую треть года), Кабинет министров обязал администрацию корпуса предоставлять приходные и расходные счета.
Кроме финансового аспекта, актуальным вопросом как сейчас, так и много веков тому назад являлось качество образования. Средства тратились на обучение дворянских отпрысков немалые, государство ждало от них отдачи в виде добротных профессиональных знаний, успешно применяемых на практике. Указ от 30 марта 1737 года[34] распространял на Кадетский корпус правила, изложенные в более раннем указе, адресованном дворянским недорослям, выбравшим домашнее обучение, а именно, экзаменовать их по достижении 12-ти и 16-ти лет. Показавших неудовлетворительные результаты предписывалось определять в матросы. В соответствии с указом, экзамены в Кадетском корпусе проходили в присутствии комиссии, состоявшей из сенатора, профессоров Академии наук, преподавателей Адмиралтейской академии и учителей Инженерной школы. Нерадивые кадеты, также как их ленивые сверстники, учившиеся на дому, определялись в матросы «ибо от того никакой пользы ожидать невозможно, который в обучении таких беструдных и ему весьма потребных наук никакого радения не показал». А для того, чтобы кадеты не претворялись, будто они об этом не знали (не правда ли, знакомая ситуация?), императрица повелела: «сей Наш указ при собрании их всех читать в каждой неделе по дважды».
Указ от 24 апреля 1737 г. «Об испытании находящихся в Инженерных и Артиллерийских школах Шляхетских и Офицерских детей в науках в сроки, определенные указом 11 февраля сего года, и об определении тех из них, кои по прошествии 16-летнего возраста никаких успехов не оказали, в матросы без выслуги» распространил контроль за качеством знаний на учащихся не только кадетских корпусов, но и инженерных и артиллерийских школ. Однако довольно быстро практика показала, что введения двухразовой аттестации (в 12 и 16 лет) явно недостаточно, поскольку «о поступках и успевании, о науках кадетских не будет известно до тех вышеперечисленных лет»[35]. Решением императрицы экзамены устраивались два раза в год (15 марта и 15 сентября) абсолютно для всех кадетов вне зависимости от их возраста. Академии наук было велено разработать и представить в Кабинет министров проект перехода на такую систему аттестации учащихся. Нужно сказать, что Академия наук Высочайшее повеление выполнила довольно быстро. Уже 10 сентября 1737 г. в Кабинет министров поступило доношение Академии «О правилах для публичных испытаний в науках воспитанников Кадетского Корпуса»[36]. Итак, два раза в год, в ранее установленные указом императрицы сроки, комиссия, состоящая из сенаторов, профессоров и учителей Академии наук, Адмиралтейской академии и инженерной школы, принимала экзамены. Незадолго до этого учителя кадетского корпуса подавали письменное известие о том, чему каждый кадет обучен. Это делалось для того, чтобы понять, как ученик освоил пройденный материал. При этом рекомендовалось экзаменовать по каждому предмету в отдельности, не смешивая разные дисциплины в одном экзамене. Это помогало определить склонности того или иного учащегося. Так, сначала рекомендовалось экзаменовать по практическим дисциплинам (фехтование, верховая езда, рисование, хореография). Затем проверить знания иностранных языков и русского языка, третий экзамен представлял собой гуманитарный блок, куда входили география, история немецкого государства, политическая география, универсальная история, знания географических карт. Математический блок состоял из арифметики, геометрии, механики, артиллерии и фортификации. Наконец последний, пятый блок учебных дисциплин включал логику, физику, юриспруденцию, нравоучительную философию. Для фиксации результатов всех испытаний было предложено вести протокол экзамена. Примечательно, что в доношении Академии подробно перечислялось содержание каждого экзамена, определялось, что и по какому предмету должен знать ученик, какими навыками он должен обладать на данный период обучения. В отличие от нынешнего ЕГЭ, на непредсказуемость которого жалуются дети, родители и учителя, аттестационные испытания времен императрицы Анны Иоанновны никаких неожиданных неприятностей не доставляли, поскольку «экзамен инако учинен быть не может, как только по вопросам, которые долженствуют от их учителей учреждены быть». Повторюсь, что целью предложенной Академией наук процедуры проведения экзамена было не оценить работу учителя и не напугать ученика, а определить способности и склонности кадета к тем или иным дисциплинам, чтобы помочь ему сориентироваться в дальнейшем. Высочайшая резолюция одобряла абсолютно все содержащиеся в документе предложения.
Через три года потребовалось внести некоторые коррективы в процедуру проведения экзамена, а именно в ту часть, которая касалась экзаменационной комиссии. Пикантность ситуации состояла в том, что назначенные в комиссию сенаторы в науках были не сильны, о чем Сенат сообщал в своем докладе: «Генерал-аншеф, так и прочие присутствующие в Сенате персоны, за необучением самих их надлежащих к тому экзамену, кроме военной экзерциции, наук при том бесплодны могут быть»[37]. Принимая во внимания данные обстоятельства, Анна Иоанновна указала впредь не включать сенаторов в комиссию, и обязала возглавлять её фельдмаршала Миниха, в чьём, собственно, ведении кадетский корпус и находился.
Появившийся 6 сентября 1737 года Указ должен был исключить выявившиеся нарушения в организации учебного процесса. Анне Иоанновне доложили, что кадетов ежедневно нагружают военными тренировками в ущерб постижению научных премудростей. Вспомним, что, открывая это учебное заведение, императрица преследовала вполне прагматичную цель — подготовить для страны не только профессиональных военных, но еще и обучить юных шляхтичей (в соответствии с их способностями и предпочтениями) гражданским специальностям. Ею был подписан указ, предписывавший на строевые и тому подобные упражнения отводить один раз в неделю, «дабы не отвлекать их (кадетов) от прочих наук», а к более частым военным тренировкам (по два дня в неделю) рекомендовалось привлекать недавно поступивших в корпус шляхтичей[38].
Армии нужны были не только знающие офицеры, но и умелые ремесленники. Ремесленных училищ тогда не существовало, а удовлетворить потребности войска в одежде, обуви, транспорте и т.п. было необходимо. Еще в петровские времена солдатские ребятишки собирались в гарнизонные школы для обучения начальной грамоте. Анна Иоанновна распорядилась тех солдатских детей, которым исполнилось 15 лет, определить в солдаты, остальных же обучать счету, грамоте, другим наукам. Неспособных к обучению привлекать к слесарскому, кузнечному, плотницкому, столярному, колесному, портняжному, сапожному мастерству[39].
По большому количеству указов, высочайше одобренных докладов и доношений, утвержденного императрицей Устава очевидно, насколько детально и всесторонне она постаралась регламентировать важнейшую для государства сферу военного профессионального образования.
Благодаря её стараниям, прежде всего, как законодателя, стала развиваться и отечественная медицина.
Высочайше утвержденный 24 декабря 1735 г. Генеральный регламент о госпиталях и должностях[40] учреждал особые школы при сухопутных и морских госпиталях, где получали образование будущие врачи. Цель создания этих школ объяснялась в Генеральном регламенте так: «чрез доброе наставление искусного медика и лекаря молодых людей производить, которые бы после смерти старых, их место управить (т.е. занять — Е.П.), и Империи при армиях на море и сухопутном пути полезные службы чинили». Там же отмечалось, что недостаток собственных медицинских кадров приходится компенсировать приглашенными из Европы, что для государственной казны, конечно, было весьма накладно. Отсылая читателя к указу Петра Великого, Генеральный регламент подтверждал необходимость проводить «разобрание анатомическое» в присутствии лекарей, подлекарей (упомянутые в петровском указе гезели — Е.П.) и учеников. Мы упоминали о требовании императора обращать особое внимание на редкие заболевания. Но там не было, например, требования приглашать художника для их зарисовки, а вот в соответствии с Регламентом Анны Иоанновны — это нужно было делать обязательно. Регламент привнес в медицинскую науку очень много нового, прежде всего в содержательном плане. Фактически, стал фундаментом строящегося здания отечественной медицины. При госпиталях предписывалось открывать хирургические школы, где бы изучались анатомия и хирургия. Преподавателю анатомии велено было предоставить помещение, которое бы нынешние студенты назвали «анатомичкой», а во времена императрицы оно называлось анатомическим театром. В холодное зимнее время анатомические опыты должны были проводиться в специально отапливаемых комнатах. Учитель анатомии должен был иметь наглядные пособия для проведения занятий (например, препарированные материалы и скелеты). Под его руководством ученики тоже должны были изготавливать анатомические препараты, учиться делать операции и стерилизовать хирургические инструменты. Знание Латинского языка было обязательным, кроме того от учеников требовалось иметь представление об известных хирургах или ученых-медиках. Учителям велено было обращать внимание на способности и нравственные качества учеников, чтобы вовремя избавляться от неспособных к хирургии или порочных людей, сообщая о них в Медицинскую коллегию. Лекарским ученикам была отведена в Регламенте отдельная глава, где были изложены предельно четкие требования как к деловым, так и моральным качествам будущих врачей: «Ученикам содержать себя богобоязливо и тихо и воздержано, и того, что от приставленных к ним повелено будет, с послушанием исправлять, и между собой ссоры никакой не производить. Им за больными ходить со всяким усердием и терпеливостью дневанье свое весьма исправлять, и к науке так склонятися, дабы случай, который по Ея Императорского Величества милости имеют, доброму научитися не упущали; ибо чрез то, не точию Ея Императорского Величества службы, впредь ими исправлены да будут, но и они собственное свое благополучие впредь получат».
Статьи Генерального регламента определяли и примерную численность учеников. Так, чем больше больных находилось в госпитале, тем больше в нем должно было учиться слушателей. На двадцать-двадцать пять будущих врачей приходился один преподаватель анатомии. На это же количество выдавался ящик хирургических инструментов.
Предусматривались три раза в год публичные аттестационные испытания (экзамены), о которых сообщалось заранее. Посетить экзамены могли находящиеся в тот момент в городе доктора и хирурги.
Уже не раз в данной статье упоминалось о том, что за неимением достаточного количества русских профессоров приглашались иностранцы. Прикрепленные к ним ученики, скажем прямо, не всегда владели иностранным языком на уровне, достаточным для понимания лекции, например, по анатомии или хирургии. К тому же базовым языком в медицинской науке являлась латынь. А теперь представим себе продуктивность подобных занятий, где преподаватель не мог зачастую объясняться по-русски, а ученики не понимали по-латыни или по-немецки. Было решено держать при каждом госпитале студента, знающего латынь. Применительно к госпиталям северной столицы эта проблема решалась, такие студенты при госпиталях были, чего не скажешь о первопрестольной. Знающих латынь присылали московские синодальные школы, но делали они это не регулярно. Потому Кабинет министров с согласия императрицы удовлетворил просьбу Медицинской канцелярии «в Московском гошпитале, для обучения той гошпитале лекарских учеников в латинском языке, содержать одного студента…с получением жалованья из Коллегии экономии, ибо от доходов оной коллегии та гошпиталь содержится по 150 рублей в год, також для житья оному студенту в оной гошпитали свободную квартиру, дрова, свечи и одного денщика давать…»[41].
Отметим, что в период правления Анны не только иностранные профессора и специалисты приглашались в Россию, но и российские молодые врачи командировались учиться за пределы России. В 1738 г. по Высочайше утвержденному доношению Медицинской канцелярии, поданному в Кабинет министров, в Париж командировались на несколько лет начинающие лекари, которым надлежало прослушать курсы хирургии и анатомии. Каждому из них полагалось годовое жалованье в 300 рублей. По возвращении они распределялись в госпитали Санкт-Петербурга, Москвы и Кронштадта.
После смерти Анны Иоанновны практика зарубежных командировок была продолжена, однако, в 1741 году Кабинет министров, который в период правления Брауншвейгского семейства взял всю полноту власти в свои руки, высказал опасение, что направляемые в Париж стажеры могут на родину и не вернуться. Чтобы такого не произошло, родственники молодых специалистов гарантировали их возвращение в Россию «дабы издержанных на них денег напрасно не потерять»[42]. Отправляемых в Париж для обучения анатомии, хирургии, офтальмологии и акушерству Медицинская канцелярия снабжала подробной, утвержденной Кабинетом министров Инструкцией, где предусматривался их маршрут, указывались лица, в чьё ведение они поступали, составлялось расписание занятий, которое должно было неукоснительно соблюдаться. Интересно, что Инструкция жестко регламентировала и казенные затраты на все три года пребывания за границей. Например, съемная квартира стоила 33,5 рубля в год, на пропитание им перечислялось 400 рублей в год. Занятия анатомией и хирургией государству обходились в 200 лир за каждый предмет, а обучение «очных болезней и принимание новорожденных» — 300 лир каждый. Приветствовалось, если студент найдет преподавателя подешевле, для экономии. Так или иначе, казна тратила на содержание и обучение каждого командированного молодого специалиста от 833 до 1433 рублей. Хотя студентам и разрешалось покупать медицинские инструменты, но Инструкция обязывала их рапортовать о подобных тратах и предостерегала от покупки дорогих инструментов и книг: дорогостоящие покупки студент оплачивал сам и эти затраты не компенсировались. Ежегодное количество предметов также устанавливалось Инструкцией.
Развивающаяся медицина требовала лекарственного обеспечения, а недостаток в квалифицированных аптекарях был ощутимым. Аптеки в России были и до Анны. Каждый аптекарь имел провизора и гезеля (подмастерье, помощник). Зачастую, подучившиеся у своих аптекарей наиболее талантливые и трудолюбивые гезели основывали частные аптеки. Однако, это были кадры «доморощенные», их было мало и квалификацией они обладали различной. Иными словами, нужно было налаживать обучение аптекарской специальности. С 1736 этому вопросу уделяется все больше внимания. Сначала появляется Регламент, упорядочивающий деятельность полевых аптек. Для организации образовательного процесса он рекрутировал в аптекарские ученики рассыльщиков, детей служащих ведомств Медицинской канцелярии, солдатских детей, обретающихся в гарнизонных школах. Предписывалось обучать их ботанике и аптекарству на огородах Медицинской канцелярии. Финансы на это выделялись из доходов Медицинской канцелярии[43].
Введенные Петром I Табель о рангах и Генеральный регламент внесли кардинальные изменения как в порядок получения чинов, так и в практику государственной службы. Формировался чиновничье-бюрократический аппарат, который начинал играть большую роль в сфере государственного управления; канцелярская и приказная работа требовали профессионально подготовленных специалистов. Это понимал Петр, это прекрасно понимала и Анна Иоанновна. Сенатский указ от 11 мая 1737 г. «Об определении недорослей в Сенат и в другие присутственные места; о порядке обучения их приказным делам и наукам и о смотрении за успехами их и нравственностью»[44] предписывал молодых дворян 15–17 лет, способных более к гражданской службе, чем к военной, обучать письму, арифметике, основам приказного делопроизводства и затем распределять по государственным учреждениям в соответствии с запросом Сенатора Юсупова. Так, в Сенат отбирались 12 молодых специалистов, в Синод — 6, в Иностранную коллегию требовалось12 человек, в Камер, Ревизион и Вотчинную коллегии — по 6, в Судный приказ — 4, столько же человек необходимо было направить в Генерал-Берг Директорию и Монетную канцелярию. При распределении в Сенатскую контору учитывалось и имущественное положение соискателя. Претендент должен иметь не менее 100 душ крепостных крестьян. А соискателю должности в Коллегии и Канцелярии достаточно было 25 душ. Обер-секретарь Сената распределял дворянских отпрысков по экспедициям, где они постигали специфику приказной работы, изучали указы, уложения, другие нормативные акты. Два раза в неделю им предписывалось продолжать осваивать премудрости арифметики, геометрии, геодезии, географии и грамматики, в чем им помогали нанятые за казенный счет учителя. Преподаватели должны были еженедельно составлять рапорты об усердии своих подопечных и их учебных успехах, а «которые из них явятся неприлежные, гуляки и ленивые в обучении, и в непристойные часы приходить станут» могли быть оштрафованы. Интересно, что приказным служителям указ предписывал «никаким невежеством и ругательными словами вышеписанных дворян отнюдь не озлоблять», ослушавшихся нещадно наказывали. Это отнюдь не означало, что шляхтичам позволялось все. Указ имел и статьи, где излагались требования к нравственному облику будущих государственных служащих. Им категорически запрещалось посещать «непристойные дома», пьянствовать, играть в карты и кости. Ослушавшихся ждало суровое наказание — большой штраф и перевод в солдаты. Позволю себе провести историческую параллель — Павел I вернул телесные наказания для дворян, т.к. тоже считал, что нельзя порочить благородный титул дворянина. Правда, перед тем, как подвергнуть дворянина порке, его лишали дворянского звания. Так что формально дворяне не наказывались. Как мы видим, предшественники Павла дворян титулов не лишали, но и лишнего не позволяли, о чем в указах и других узаконениях презюмировалось.
25 ноября 1741 года в результате дворцового переворота на российском престоле утвердилась дочь Петра I — Елизавета Петровна. Начался отсчет её двадцатилетнему правлению, во время которого будут громкие военные победы, основание Московского университета, учреждение Академии художеств, создание первого русского театра. Не останется без внимания и отечественная профессиональная школа, где будут по-прежнему развиваться военное, медицинское, лингвистическое, коммерческое направления. Появится новая яркая страница в профессиональном образовании — университетское образование, что, безусловно, должно являться темой отдельного исследования.
Литература
1.Данилевский И. Н. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории / И. Н. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. — М.: РГГУ, 1998. — 702 с. URL: http://window.edu.ru/resource/215/42215
2.Ключевский В. О. Курс русской истории. Т. IV / В. О. Ключевский. — М.: Мысль, 1989. — 398с.
3.Писарькова Л. Ф. История России. XVIII–XIX вв.: хрестоматия / Л. Ф. Писарькова, Г. Я. Данилина / Под ред. А. Н. Сахарова. — М.: Вербум-М, 2003. — 408 с.
4.Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое: С 1649 по 12.12.1825. — СПб.: Тип. 2-го Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1830. — Тт. 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11.
5.Сахаров А. Н. История России с начала XVIII до конца XIX века / А. Н. Сахаров, Л. В. Милов, П. Н. Зырянов, А. Н. Боханов. — М.: Издательство АСТ, 1997. — 544 с.
6.Томсинов В. А. Сперанский (серия «Жизнь замечательных людей») / В. А. Томсинов. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 455 с.
7. Юхт А. И. Русские деньги от Петра Великого до Александра I / А. И. Юхт. — М.: Финансы и статистика, 1994. — 339 с
[1] См. например: Томсинов В. Юридическое образование и юриспруденция в России в первой четверти XIX века. М.: Зерцало-М, 2011.; Он же. Сперанский (серия «Жизнь замечательных людей) М.: Молодая гвардия, 2006; Ружицкая И. Законодатель Империи // Историк . 2016. № 1. С. 22–27.
[2] Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое (далее ПСЗ-I). Спб. 1830. Т. 4. № 1751.
[3] ПCЗ-I. Т. 5. № 2554.
[4] ПСЗ-I Т.5. № 2739.
[5] ПСЗ-I. Т.6 № 4564.
[6] Полуосьмина (24 кг муки) – точный размер хлебного довольствия нижних чинов, которое было определено в 1705 году в пятую годовщину создания Провиантского приказа //hotwar.ru/military-archive/history16295-slavnyy-put-tyla-ko-dnyu-tyla-vooruzhennyh-sil.html/дата обращения 10.03.2017.
[7] ПСЗ-I.Т. 5 № 2798.
[8] ПСЗ-I. Т. 5 № 2762; № 2778; № 2971; № 2979. Т.6 № 3575.
[9] ПСЗ-I. Т. 5. № 2999; № 3058.
[10] ПСЗ-I. Т. 5. № 3067.
[11] ПСЗИ-I. Т. 5. № 2937.
[12] ПСЗ-I.Т.5. № 3276.
[13] ПСЗ-I. Т.6. № 3937.
[14] ПСЗ-I. Т. 4. № 2292.
[15] ПСЗ-I. Т.7. № 4584.
[16] ПСЗ-I Т.5. № 2928.
[17] ПСЗ-I Т.5. № 2967.
[18] ПСЗ-I Т.6. № 3845.
[19] ПСЗ-I. Т. 5. № 2978.
[20] ПСЗ-I. Т.5. № 2986.
[21] ПСЗ-I. Т.5. № 2997.
[22] ПСЗ-I. Т.7. № 4438.
[23] ПСЗ-I.Т.9 № 6956.
[24] ПСЗ-I. Т. 11. № 8418.
[25] ПСЗ-I. Т.5. № 2898.
[26] ПСЗ-I. Т. 5. №3375.
[27] ПСЗ-I. Т.8. № 5811.
[28] ПСЗ-I. Т. 8. № 5894.
[29] ПСЗ-I. Т.8. № 5881.
[30] ПСЗ-I. Т. 8. № 5886.
[31] ПСЗ-I. Т.8.№ 5894.
[32] ПСЗ-I. Т.8. № 5915.
[33] ПСЗ-I. Т. 8. № 6050.
[34] ПСЗ-I. Т.10. № 7213.
[35] ПСЗ-I. Т.10. № 7313.
[36] ПСЗ-I. Т. 10. № 7369.
[37] ПСЗ-I. Т. 11. № 8253.
[38] ПСЗ-I. Т. 10. № 7363.
[39] ПСЗ-I. Т. 10. № 7618; Т. 11. № 8114.
[40] ПСЗ-I. Т. 9. № 6852.
[41] ПСЗ-I. Т. 10. № 7685.
[42] ПСЗ-I. Т. 11. № 8425.
[43] ПСЗ-I. Т. 9. № 7128.
[44] ПСЗ-I. Т.10. № 7248.
