АВТОРЫ: Бондаренко Дмитрий Владимирович, Текоева Залина Сергеевна, Магамадова Лариса Мовладовна
Аннотация: Правовые нормы, направленные на защиту детей от вредоносного информационного воздействия, но разрозненно принятые в различных отраслях права и законодательства, не создают гарантий обеспечения информационной безопасности наших детей. Современное состояние информационного законодательства России в целом представляет собой неполноценное правовое регулирование с большим количеством пробелов, противоречий и коллизий. А отсутствие единого доктринального понимания базового понятия информации способствует отсутствию единого механизма правового регулирования рассматриваемых отношений. Негативную роль играют также и устаревшие ведомственные нормы, препятствующие единообразию при правоприменении. Все это приводит к неэффективной реализации государственной политики в сфере профилактики антиобщественного и противоправного поведения несовершеннолетних.
Ключевые слова: информационная безопасность детей, несовершеннолетние, профилактика антиобщественного и противоправного поведения несовершеннолетних, информационное право, духовно-нравственные ориентиры
Одним из основополагающих выводов проведенного исследования следует считать вывод об уже созревшем и насущно необходимом понимании обобщающего понятия информации, оборот которой представляет собой ключевой и базовый предмет правового регулирования современного законодательства XXI века. Отношения между людьми в двадцать первом столетии с помощью информационных технологий вышли за пределы географически локализованных областей и превратились в глобальный обмен сведениями, мнениями, информационной продукцией и пр. в пределах всей планеты целиком и за ее пределами тоже (космонавты, работающие на орбите планеты, — те же субъекты информационных отношений). Отношения эти не могут представлять собой только отношения, возникшие на морально-нравственной, этической или какой либо иной основе, но они не могут быть не урегулированными нормами права, в связи с чем в большей степени все же являются правовыми.
Учитывая, что распространение, обмен или, пользуясь терминологией Закона о персональных данных, — любая обработка информации представляет собой основной (базовый) источник воздействия на психическую сторону любой человеческой личности, правовое регулирование отношений по поводу такой «обработки» является наиважнейшей отраслью права. Большинство ученых-правоведов уже давно выделили «информационное право» в самостоятельную отрасль.
В связи с этим, на наш взгляд, назрела насущная необходимость и в инкорпорации, а может быть даже и кодификации нормативных предписаний, регулирующих информационные отношения. Сегодня в России эти отношения разбиты по различным нормативным актам, распределены между различными сходными, смежными правоотношениями. Однако при этом они не перестают представлять целостное явление, подлежащее единообразному правовому регулированию.
Правовое понятие информации
Давайте посмотрим, что представляет собой информация с точки зрения Закона Российской Федерации от 27.12.1991 № 2124–1 (ред. от 06.06.2019) «О средствах массовой информации» (далее Закон о СМИ). Под массовой информацией понимаются предназначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы.
Чем же в таком случае является информация, понимаемая для целей Федерального закона от 27.07.2006 № 149–ФЗ (ред. от 18.03.2019) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (далее Закон об информации)? Информация — сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления.
Далее, Закон о СМИ под средством массовой информации понимает периодическое печатное издание, сетевое издание, телеканал, радиоканал, телепрограмму, радиопрограмму, видеопрограмму, кинохроникальную программу, иную форму периодического распространения массовой информации под постоянным наименованием (названием).
Закон же об информации устанавливает способы и средства обработки информации, а именно, под информационными технологиями понимаются процессы, методы поиска, сбора, хранения, обработки, предоставления, распространения информации и способы осуществления таких процессов и методов. Под информационной системой понимается совокупность содержащейся в базах данных информации и обеспечивающих ее обработку информационных технологий и технических средств, а информационно-телекоммуникационная сеть определена как технологическая система, предназначенная для передачи по линиям связи информации, доступ к которой осуществляется с использованием средств вычислительной техники.
Как видим, речь в принципе идет об одном и том же: есть ли разница между «печатными, аудио-, аудиовизуальными и иными сообщениями» и «материалами и сведениями (сообщениями, данными) независимо от формы их представления»? Очевидно, что это одно и то же: статья в бумажной газете — такая же информация, как и видеофайл, которым поделился пользователь соцсети на своей странице.
Отсюда основополагающий вывод: законодательство в сфере информационных правоотношений должно быть унифицировано. Это в первую очередь позволит создать единый понятийный аппарат и исключить противоречия в понимании, толковании и правоприменении.
Информация является ключевым источником формирования личности, возникновения поведенческих реакций, воспитания и образования. Информация может как детерминировать рождение новых созидательных идей, творческих решений и благотворных паттернов поведения, так и обусловить появление деструктивной, разрушительной, негативной и антисоциальной человеческой активности.
Для того чтобы отделить одно от другого, неминуемо нужны ориентиры. Причем ориентиры эти в любом случае (независимо от желания или нежелания отдельных личностей) основаны на философско-религиозных взглядах, которые являются предметом изучения богословской науки. Безусловно, ряд аспектов морально-нравственной и этической стороны жизни человеческого общества рассматриваются с разных точек зрения различными философскими идеологиями и концепциями, но при всем многообразии взглядов, сформированных в результате длительных исторических и геополитических процессов, есть непреходящие и общие для всех народов и официальных традиционных философских картин мира ценности и нравственные ориентиры. Именно на них и должны базироваться те критерии, которые будут позволять устанавливать ограничения для «обработки» информации в любых сферах человеческой жизнедеятельности. Так, например, если ни в одной традиционной философско-идеологической конфессии и Христианской религии, возникших, существующих и развивающихся на всем пространстве Российской Федерации, нет позволения для гомосексуальных половых отношений, и более того, содержится конкретный запрет на таковые, то законодательство, безусловно, должно содержать такой же запрет. Причем несмотря на либеральные взгляды атеистов, под которыми нередко скрываются откровенно антисоциальные человеконенавистнические идеи, направленные на уничтожение того или иного народа или социальных групп.
Образованное цивилизованное современное общество уже преодолело древние дремучие языческие и дикие родоплеменные невежественные представления о Боге, мироздании и человеке, что хоть малейшее принятие точки зрения языческого мракобесия в законодательстве просто недопустимо. Как отметил президент России В. В. Путин, выступая на пресс-конференции, посвященной итогам работы саммита G20 в японской Осаке в 2019 году: «Давайте дадим человеку вырасти, стать взрослым, потом решить, кто он такой, оставьте детей в покое. Сейчас чего только нет. Шесть или пять полов напридумывали: трансформеры или — я даже не понимаю, что там такое. Дай Бог здоровья всем. Проблема не в этом. Проблема в том, что эта часть общества достаточно агрессивно навязывает свою точку зрения подавляющему большинству. Надо быть более лояльными, быть открытыми и транспарентными»[1].
Для ограничения от таких агрессивных навязываний и существует законодательство. Система законодательства, как и система права, тесно взаимосвязанные самостоятельные категории, представляющие два аспекта одной и той же сущности. Право призвано отражать государственную волю общества, последняя, в свою очередь, основана на экономических, духовных, природных и других условиях жизни. Воля общества воплощает его интересы и потребности и придает им силу общеобязательного закона. Так общественная воля становится волей государства, носящей обязательный характер для всех.
Право как правосознание — одна из форм общественного сознания. Это и представления каждого человека о праве, о его реализации. Индивидуальное правосознание делится на научное и обыденное. Обыденное правосознание возникает на основе опыта человека, из средств массовой информации, под влиянием других людей. Каждый человек обязан обладать знанием права, так как право регулирует его поведение. Научное правосознание — более точное представление о праве в отличие от обыденного правосознания. Право имеет нормативный характер выражения государственной воли общества, что роднит его с другими формами социального регулирования, такими как нравственность и обычай. Как известно, важнейшими источниками права являются религиозные тексты — это священные книги и сборники, которые непосредственно применяются в судебной и иной юридической практике. Этот источник применяется, в первую очередь, в мусульманском праве (Коран — собрание поучений и заповедей Аллаха, Сунна — жизнеописание пророка Мухаммеда).
Другим не менее важным источником права являются доктринальные тексты — это мнения, идеи и доктрины выдающихся ученых-юристов. В римском праве работы некоторых известных юристов (например, Ульпиана) зачастую составляли основу решения юридических дел. Судьи в англоязычных странах нередко основывают свои решения на трудах английских ученых.
В мусульманских странах созданные в XII–XIV веках труды арабских юристов, знатоков ислама (иджма) имеют официальное юридическое значение.
Одной из важных предпосылок развития права и в частности, административного, стала Церковь с ее сложнейшим, вырабатываемым столетиями, механизмом управления.
Историческое развитие нравственных ориентиров права как социального явления
Немного необходимо остановиться на Церковном праве Византии и России, как правопреемницы Византии — Восточной Церкви.
Вселенская Православная Церковь, от которой откололась католическая, также основывается на том, что «Создатель и Глава Церкви дал ей Свой закон: правило веры и правило жизни по вере, то есть догматы веры и нравственный закон, а вместе с тем Он дал и закон, которым устанавливаются отношения между отдельными частями ее живого организма. Свои основные законы Церковь получила от Самого Христа, другие законы она издавала сама — властью, которую Он вручил ей. Нормы и правила, регулирующие как внутреннюю жизнь Церкви, в ее общинно-институциональном аспекте, так и ее отношения с другими общественными союзами, религиозного или политического характера, составляют церковное право»[2].
«Законодательство христианских государств, в том числе и прежде всего, Римской империи, усваивая право языческой эпохи, подвергало его ревизии, удалив те его нормы, которые стоят в прямом противоречии с Божественным законом, но вовсе не ставило перед собой утопической задачи — создать правовую систему, основанную исключительно на Евангелии»[3]. Наиболее полно церковное понимание права выражено в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых Архиерейским Собором в 2000 году и звучит следующим образом: «Задачей права является регулирование взаимоотношений между людьми путем установления равно обязательных для всех, на кого распространяются те или иные нормы права, правил поведения. Право предусматривает также в случае необходимости принятие мер для принуждения к тому, чтобы правилам подчинялись все, к кому они имеют отношение. Предусматриваемые законодателем санкции для восстановления попранного правопорядка делают закон надежной скрепой общества до тех пор, пока, как это многократно случалось в истории, не опрокидывалась вся система действующего права. Впрочем, без права никакое человеческое общество существовать не может, а потому на месте разрушенного правопорядка всегда возникает новая законодательная система.»[4]
В Codex juris civilis императора Юстиниана вошли императорские законы начиная от Адриана (117 г.), и все они составили часть действующего права уже христианской Римской империи — Византии. При этом особенно важно подчеркнуть, что это римское законодательство, в том числе и времен императоров-язычников, было адаптировано Церковью, а отдельные положения его вошли в авторитетные сборники церковного права.
В Риме религия вполне отождествлялась с государственными интересами, поэтому и существующее тогда jus sacrum (священное право) в Дигестах совершенно последовательно рассматривается как часть публичного, государственного права.
Наибольшую полноту развития церковного права как права публичного оно приобрело в эпоху правления императора Константина, который после издания знаменитого Миланского эдикта 313 года провозгласил Православную Церковь государственной основой, и когда светское и каноническое право не отделяли одно от другого. Канонисты были одновременно и знатоками гражданского права. Такое отношение Восточной Церкви и государственного устройства, основанного на ней, и привело к пониманию государственного управления в целом как единого централизованного и необходимого организационного процесса управления обществом в целях достижения его устойчивого развития и обеспечения безопасности.
Это было своего рода прообразом понимания современного права в целом. В католических странах в XVI–XVII вв. организация католической церкви часто использовалась в качестве образца для формирования органов государственного и административного управления большим имущественно-хозяйственным комплексом, которым владел папа Римский и вся католическая церковь в целом[5]
Исходя из изложенного, важно еще раз подчеркнуть, что право и законодательство — это не услужливая инструкция, гибко изменяющаяся в зависимости от желаний правящего класса, а доктринально обоснованная система регулирования, базирующаяся на незыблемых общечеловеческих морально-нравственных ценностях, сформулированных в цивилизованном обществе под воздействием Божественных откровений, специально данных человечеству для преодоления дремучей эпохи мировоззренческого невежества и языческого мракобесия. Именно поэтому правовое регулирование информационных отношений в XXI веке должно идти впереди общественного мнения отдельных либеральных, атеистических, человеконенавистнических, сектантских групп и течений, пробирающихся в органы государственной власти современных государств все в большем количестве. Информация как ключевая область современных человеческих отношений требует самого внимательного, скрупулезного отношения. Особенно когда речь идет об информационном воздействии на наших детей. Здесь недопустимы никакие заигрывания с либерально-атеистической публикой, что, к сожалению, мы пока наблюдаем, изучая и анализируя действующее правовое регулирование рассматриваемых отношений в России.
Информационное право и дети
В Российской Федерации не в полной мере востребован положительный зарубежный и международный опыт по построению системы правового противодействия распространению негативной информации.
Все это доказывает, что принятым в России нормативным актам не хватает единой концептуальной направленности, которая бы структурировала цели, методы и средства противодействия негативному информационному воздействию на психику детей. Выявленные недостатки обусловливают необходимость более качественного конструирования правовых норм, направленных на охрану информационной безопасности несовершеннолетних.
По нашему мнению, правовой механизм предотвращения распространения опасной для несовершеннолетних информации по сетям телекоммуникации должен базироваться на приращении знаний в отечественной юридической науке о создании комплексной системы правового обеспечения информационной безопасности несовершеннолетних. При этом комплекс правовых норм, направленных на правовое регулирование информационной безопасности несовершеннолетних и защиту их от психологического воздействия через системы телекоммуникации, должен быть закреплен в едином основополагающем документе, предусматривающем стратегические цели, систему принципов, основные направления обеспечения и организационные основы противодействия вредоносному воздействию на несовершеннолетних в информационно-телекоммуникационных сетях.
Противовесом новым деструктивным явлениям, возникающим в интернет-пространстве и оказывающим негативное воздействие на психику детей, должна стать адаптированная под новые вызовы система общего образования. Наряду с комплексом превентивных мер педагогического контроля, направленных на противодействие возникающим угрозам, в школьную программу должна быть введена дисциплина по изучению основ информационной безопасности, ориентированная на разъяснение сущности возникающих угроз и разъяснение способов информационной защиты от их распространения.
В ходе обучения ребенка у него должны быть сформированы компетенции по безопасному нахождению в сети Интернет. Считаем необходимым поддержать точку зрения авторов, что в настоящий момент для этого делается очень мало, так как в школах России урок безопасности поведения в Интернет проводится всего один раз в год. И действительно: приказ Минобрнауки России от 17.12.2010 № 1897 «Об утверждении федерального государственного образовательного стандарта основного общего образования»[6] не содержит требования по формированию у несовершеннолетних компетенций безопасного поведения в информационной среде.
Ситуация сдвинулась с мертвой точки в 2017 году, когда Министерство образования и науки Российской Федерации направило в органы государственной власти субъектов Российской Федерации и образовательным организациям письмо от 31 марта 2017 г. № ВК–1065/07, содержащее важнейшие методические материалы. Указанные рекомендации предписано использовать в целях профилактики суицидального поведения обучающихся. В качестве главных профилактических инструментов противодействия суицидальным угрозам обозначены доверительное общение и контроль использования Интернета).
Нормы, которые направлены на защиту детей от вредоносного информационного воздействия, но принятые в различных отраслях, не всегда согласуются в системе российского законодательства. Зачастую они принимаются в срочном порядке как аварийная «заплатка» в законодательстве для решения текущих задач. Это порождает несогласованности и коллизии, которые были выявлены нами в ходе исследования. Кроме того, актуальной задачей является пересмотр устаревших ведомственных норм, приведение их в соответствие с федеральным законодательством и совершенствование механизмов предупреждения делинквентного поведения несовершеннолетних, продуцируемого контентом сети «Интернет».[7]
По нашему мнению, только полная координация мер общественного противодействия и государственного воздействия, осуществленная на правовом уровне, позволит эффективно решить проблему предотвращения негативного психологического воздействия на несовершеннолетних в сети Интернет. Как считают авторы исследования[8], разрешить данную проблему может стратегическое планирование, которое является базой для любой реализуемой политики, предполагает сроки достижения целей, которые должны быть обеспечены имеющимися ресурсами.
Как нам представляется, документ, содержащий программу защиты детей от вредоносного воздействия на психику в информационно-телекоммуникационных сетях, должен быть принят высшим органом исполнительной власти — Правительством Российской Федерации как новая редакция Концепции информационной безопасности несовершеннолетних (ранее детей), или же следует разработать новую Концепцию информационной безопасности несовершеннолетних в информационно-телекоммуникационных сетях[9]
Кроме того, как отмечает ряд исследователей, в настоящее время уже необходимо отказаться от понятия «информационная безопасность детей» как в действующей Концепции, так и в базовом Законе о защите детей от причиняющей вред информации (далее Федеральный закон № 436-ФЗ) и ввести понятие «информационная безопасность несовершеннолетних». Такая тенденция прослеживается во многих зарубежных странах, в частности, китайские и американские законодатели в своих документах в аналогичных случаях уже давно используют в этом термине слово «несовершеннолетние»[10].
В настоящий момент в Российской Федерации под информационной безопасностью детей понимается состояние защищенности детей, при котором отсутствует риск, связанный с причинением информацией вреда их здоровью и (или) физическому, психическому, духовному, нравственному развитию. Употребление законодателем слова «дети», имеющего более широкое толкование, а не «несовершеннолетние» потенциально может способствовать возникновению ряда противоречий, ведь даже перешагнувшие порог совершеннолетия личности все равно остаются детьми своих родителей. Заметим, что в Российской Федерации «ребенок — лицо до достижения им возраста 18 лет (совершеннолетия)». Такое определение дано в ст. 1 Федерального закона от 24 июля 1998 г. № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»[11]. В то же время понимание равнозначности слов «ребенок», «дети», «несовершеннолетние» было принято отечественной юридической наукой и практикой, что доказывается тем, что на протяжении всего срока действия закона нам не известны случаи, когда бы факт использования слова «дети» вызывал проблемы при правоприменении. Однако требования юридической техники требуют от законодателя точности формулировок.
Узкое, буквальное содержание существующей дефиниции «информационная безопасность детей» говорит лишь об одном аспекте информационной безопасности несовершеннолетнего — отсутствии риска, связанного с причинением информацией вреда, что совершенно не коррелирует с доктринальным определением информационной безопасности личности, закрепленным Указом Президента № 646. Исходя из толкования данного определения, можно предположить, что мы защищаем детей только от вредной информации. При этом неучтенной остается защищенность интересов личности несовершеннолетнего при реализации прав на доступ к информации, права на использование информации в интересах осуществления не запрещенной законом деятельности. Также в данное определение не вошла защита конфиденциальной информации о личности и ряда других важных информационных прав несовершеннолетнего. О необходимости совершенствования дефиниций, связанных с информационной безопасностью личности, уже неоднократно заявляли в научном сообществе[12].
Выводы
Представляется возможным сделать вывод о том, что имеющееся в Федеральном законе № 436-ФЗ определение информационной безопасности детей является неполным, так как российским законодательством под охрану поставлены и иные общественные отношения в сфере информации и личности. В связи с этим под информационной безопасностью детей (несовершеннолетних) считаем необходимым понимать состояние защищенности детей от внутренних и внешних информационных угроз, при котором их личность защищена от рисков, связанных с причинением информацией вреда здоровью и (или) физическому, психическому, духовному, нравственному развитию, а также гарантированы: права на доступ к информации, использование информации в интересах осуществления не запрещенной законом деятельности, физического, духовного и интеллектуального развития; режим конфиденциальности информации о личности; защита от распространения заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство человека или подрывающих его репутацию; запрет на незаконный оборот информации, затрагивающей экономические, политические интересы несовершеннолетнего; гарантии на ознакомление с необходимыми для жизнедеятельности человека сведениями.
Кроме того, полагаем, что новая Концепция должна в обязательном порядке содержать:
- понятийный аппарат;
- основные направления развития отраслей публичного и частного права в сфере охраны информационной безопасности несовершеннолетних;
- вопросы повышения эффективности противодействия возникающим угрозам в информационно-телекоммуникационных сетях посредством координации деятельности законодательной и исполнительной ветвей власти.
А каждому субъекту, который имеет дело с детьми (в процессе образования, воспитания, защиты их прав, создания информационной продукции для несовершеннолетних и т. д.), должно быть вменено знание нормативных документов, касающихся негативного психологического воздействия в информационно-телекоммуникационных сетях, а также методики противодействия такому воздействию и мерах по нейтрализации его последствий.
[1] [Электронный ресурс]. URL: https://www.1tv.ru/news/2019-06-29/367759-vladimir_ putin_na_press_konferentsii_ podvel _itogi_raboty_na_g20 (дата обращения: 03.02.2021).
[2] Цыпин Владислав, протоиерей. Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь. 2004 г. С. 4.
[3] Цыпин Владислав, протоиерей. Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь, 2004 г. С. 10.
[4] Цыпин Владислав, протоиерей. Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь, 2004 г. С. 9.
[5] Бондаренко Д. В., Черячукина Е. А. Исторические этапы становления и развития административного права // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2015. № 2 (33). С. 20.
[6] Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2011. № 9.
[7] Кузнецова Е. В. Предупреждение органами внутренних дел криминогенного воздействия контента и коммуникаций в сети Интернет на несовершеннолетних // Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. 2018. № 1 (48). С. 53.
[8] Букалерова Л. А., Насонкин В. В., Остроушко А. В. К вопросу о противодействии информационному воздействию на несовершеннолетних посредством сети «Интернет» // Ежегодник российского образовательного законодательства. 2018. Том № 13 (№ 18). С. 172..
[9] Там же. С. 181.
[10] Shaw Т. (ed.) (2011). Information Security and Privacy: a Practical Guide for Global Executives, Lawyers, and Technologists. Chicago: American Bar Association, 17 p.
[11] Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 31, ст. 3802.
[12] См. Полякова Т. А. Правовое обеспечение информац. безопасности при построении информац. общества в России : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.14. М., 2008. 438 с.; Иванов С. В. Правовое регулирование информационной безопасности личности в Российской Федерации // Вестник Екатерининского института. 2014. № 1 (25). С. 50; Гуров А. И., Остроушко А. В. Уголовно-правовая охрана информац. безопасности личности // Закон и право. 2015. № 4. С. 16–18.
Литература
1. Цыпин Владислав, протоиерей. Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь, 2004 г. 700 с.
2. Бондаренко Д. В., Черячукина Е. А. Исторические этапы становления и развития административного права // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2015. № 2 (33). С. 19–24.
3. Кузнецова Е. В. Предупреждение органами внутренних дел криминогенного воздействия контента и коммуникаций в сети Интернет на несовершеннолетних // Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. 2018. № 1 (48).
4. Букалерова Л. А., Насонкин В. В., Остроушко А. В. К вопросу о противодействии информационному воздействию на несовершеннолетних посредством сети «Интернет» // Ежегодник российского образовательного законодательства. 2018. Том № 13 (№ 18). С. 172–192.
5. Остроушко А. В., Букалерова Л. А. О необходимости системного подхода при разработке нормативных актов для обеспечения информационной безопасности детей в сетях телекоммуникации // Актуальные проблемы современного общества и пути их решения в условиях перехода к цифровой экономике : материалы XIV международной научной конференции : в 4 ч.(г. Москва, 5 апреля 2018 г.). М., 2018. Ч. 4. С. 148–153.
6. Полякова Т. А. Правовое обеспечение информационной безопасности при построении информационного общества в России : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.14. М., 2008. 438 с.;
7. Иванов С. В. Правовое регулирование информационной безопасности личности в Российской Федерации // Вестник Екатерининского института. 2014. № 1 (25). С. 50;
8. Гуров А. И., Остроушко А. В. Уголовно-правовая охрана информационной безопасности личности // Закон и право. 2015. № 4. С. 16–18.
9. Shaw Т. (ed.) (2011). Information Security and Privacy: a Practical Guide for Global Executives, Lawyers, and Technologists. Chicago: American Bar Association, 17 p.
