Религиозное образование в государствах ЕАЭС: национальный и международный уровни правового регулирования

АВТОРЫ: Козырин А. Н.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 21–011–44064.

Аннотация. После нахождения «вне закона» в советский период религиозное образование с 1990-х гг. становится объектом нормативно-правового регулирования — сначала в законодательстве о свободе совести, а затем — и в законодательстве об образовании. Религиозное образование — это не только одна из гарантий реализации основных прав и свобод человек, но и путь к сохранению единого образовательного и культурного пространства, развитию гуманитарных контактов на территории бывшего СССР, в том числе в границах ЕАЭС. В статье исследуются основные тенденции формирования законодательных основ религиозного образования в Армении, Беларуси, Казахстане и Киргизии. Выявляются факторы, влияющие на их формирование — международно-правовые стандарты по вопросам религиозного образования, рекомендации «мягкого права», формирующиеся на универсальном и региональном уровнях (рекомендации ПАСЕ «Образование и религия», модельные законы СНГ о свободе совести, вероисповедания и религиозных организациях и т.д.). Рассматривается влияние законодательного регулирования религиозного образования на процессы духовного развития общества, возможности его использования в целях борьбы с религиозным экстремизмом.

Ключевые слова: религиозное образование, свобода совести и вероисповедания, право на образование, духовные образовательные организации, светский характер образования, духовное развитие общества, религиозный экстремизм, государства ЕАЭС

Сохранение единого образовательного и культурного пространства на постсоветском пространстве является одной из приоритетных задач российской внешней политики, которая реализуется как через законодательное регулирование соответствующих сфер общественных отношений, так и через международно-правовое сотрудничество — в двустороннем формате и в рамках развивающихся интеграционных процессов (СНГ, ЕАЭС и др.).

В последние годы в центре внимания правительств отдельных государств и международных институтов все чаще оказываются вопросы взаимоотношения религии и образования. Формирование системы религиозного образования и её регулирование представляют собой важные организационно-правовые гарантии реализации основных прав и свобод человека и, вместе с этим, выходят на такие актуальные проблемы, как поступательное духовное развитие общества и борьба с опасными проявлениями экстремизма.

В статье исследуются основные принципы и тенденции нормативно-правового регулирования религиозного образования в Российской Федерации, Армении, Беларуси, Киргизии и Казахстане — государствах на постсоветском пространстве, образовавших в 2014 г. Евразийский экономический союз (ЕАЭС).

Светский характер образования: есть ли место для религиозного образования?

Формирование нормативно-правовой базы религиозного образования в государствах ЕАЭС происходило под определяющим влиянием законодательства РСФСР и СССР, установившего светский характер образования и полностью исключившего религию из образовательного процесса. С первых лет советской власти религиозное образование оказалось фактически «вне закона». Согласно ст. 9 Декрета Совета народных комиссаров РСФСР от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»[1] не допускалось преподавание вероучений в государственных учебных заведениях, а также в частных организациях, где преподавались общеобразовательные предметы. Обучать и обучаться религии можно было только «частным образом». Разъясняя положения Декрета Совнаркома, Наркомюст РСФСР закрепил: «Ввиду отделения школы от церкви преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений ни в коем случае не может быть допущено в государственных, общественных и частных учебных заведениях, за исключением специальных богословских» (ст. 33)[2]. Полное вытеснение религиозной компоненты из образования и воспитательного процесса было закреплено в совместном постановлении Всероссийского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях», в котором религиозным объединениям запрещалось «…организовывать как специально детские, юношеские, женские молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельческие, трудовые, по обучению религии и т.п. собрания, группы, кружки, отделы, а также устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и лечебную помощь» (ст. 17)[3].

С распадом СССР на постсоветском пространстве подход законодательства к осмыслению принципа светского характера образования начал постепенно меняться. Его новое понимание допускало возможность изучения религии не только в духовных, но и в государственных учебных заведениях. Знаковым в этом смысле стал Закон РСФСР от 25 октября 1990 г. № 267–1 «О свободе вероисповеданий», в котором, наряду с закреплением светского характера государственной системы образования и воспитания, допускалось, что преподавание вероучений, а также религиозное воспитание могут осуществляться «в негосударственных учебных и воспитательных заведениях, частным образом на дому или при религиозном объединении, а также факультативно по желанию граждан представителями религиозных объединений с зарегистрированным уставом в любых дошкольных и учебных заведениях и организациях» (ст. 9)[4]. Кроме того, разрешалось включение в учебную программу государственных учебных заведений религиозно-познавательных, религиоведческих и религиозно-философских дисциплин при условии, что их преподавание не сопровождается совершением религиозных обрядов и имеет информационный характер.

Один из наиболее подробных вариантов закрепления светского характера образования содержался в Законе Республики Киргизстан от 16 декабря 1991 г. № 656-XII «О свободе вероисповедания и религиозных организациях» (ст. 6):

– доступ к различным видам и уровням образования независимо от отношения граждан к религии;

– право гражданина обучаться религиозному вероучению и получать религиозное образование индивидуально или совместно с другими;

– право зарегистрированных в установленном порядке религиозных организаций создавать для религиозного образования детей и взрослых учебные заведения и группы, а также проводить обучение в иных формах, используя для этого принадлежащие или предоставляемые им в пользование помещения;

– необходимость получения согласия родителей для обучения детей религиозному вероучению;

– установление образовательного ценза для лиц, преподающих религиозные вероучения наличие специального духовного образования и осуществление своей деятельности с разрешения духовного управления.

Устанавливая светский характер образования, постсоветское законодательство особое внимание уделяло регламентации доступа детей к религиозному образованию:

– за ребенком закреплялось право свободно выражать свое мнение, право на свободу мысли, совести и религии; в свою очередь, государство обязывалось уважать права на получение религиозного и нравственного воспитания ребенка (ст. 9 Закона РСФСР от 25 октября 1990 г. № 267–1 «О свободе вероисповеданий»);

– родители получали право воспитывать своих детей в соответствии со своими убеждениями, но не могли применять принудительные меры по привлечению детей к религии (ст. 5 Закона Республики Казахстан от 15 января 1992 г. № 1128-XII «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях»[5]).

Впоследствии проникновение религиозной компоненты в сферу государственного образования постоянно расширялось. Это нашло свое отражение, прежде всего, во включении религиозного образования в предмет образовательного законодательства. Так, в Российской Федерации проникновение религиозных организаций в субъектный состав образовательных правоотношений происходит по двум основным направлениям — участие религиозных организаций в изучении основ духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации и получение религиозного образования. Оба эти направления обозначены в самом названии ст. 87 — единственной статьи Федерального закона от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»[6], которая посвящена проблематике религиозного образования.

Первое направление напрямую связано с легальным определением образования, в котором одной из целей образования закреплено духовно-нравственное развитие человека (ст. 2 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»). Оно предполагает включение в учебные планы предметов (курсов, дисциплин, модулей), направленных на получение обучающимися знаний об основах духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации, об исторических и культурных традициях мировых религий. Законодатель определяет цели изучения таких учебных предметов: «формирования и развития личности в соответствии с семейными и общественными духовно-нравственными и социокультурными ценностями» (ст. 87 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»).

Законодательные основы получения такого образования, зафиксированные в ст. 87, предусматривают:

– выбор соответствующих учебных предметов родителями обучающихся или их законными представителями;

– направление примерных основных образовательных программ на экспертизу в централизованную религиозную организацию на предмет соответствия их содержания вероучению, историческим и культурным традициям этой организации;

– привлечение централизованных религиозных организаций к учебно-методическому обеспечению преподаваемых дисциплин.

Преподавание дисциплин, направленных на получение знаний об основах духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации, об исторических и культурных традициях мировых религий должно осуществляться при строгом соблюдении запретов и ограничений, установленных Федеральным законом «Об образовании в Российской Федерации» (ст. 12.2, 48) — запрет на использование просветительской и образовательной деятельности для разжигания социальной, расовой, национальной или религиозной розни, для агитации, пропагандирующей исключительность, превосходство либо неполноценность граждан по признаку социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, их отношения к религии, в том числе посредством сообщения недостоверных сведений об исторических, о национальных, религиозных и культурных традициях народов, а также для побуждения к действиям, противоречащим Конституции РФ.

Регулирование религиозного образования законодательством об образовании касается и частных образовательных организаций, учредителями которых являются религиозные организации, включая духовные учебные заведения. По вопросам правового статуса духовных образовательных организаций законодательство об образовании (ст. 22) содержит отсылку к Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях». При этом, подтверждая закрепленное в законе о свободе совести (ст. 5) право религиозной организации на создание образовательных учреждений, законодательство об образовании устанавливает важный запрет: частные образовательные организации не могут создаваться иностранными религиозными организациями (ст. 22 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»).

Взаимоотношение религии и образования может раскрываться не только в законодательных актах. В Казахстане, например, вопросы, связанные с присутствием религиозного фактора в системе государственного образования, нашли закрепление в «Концепции государственной политики в религиозной сфере Республики Казахстан на 2017–2020 годы»[7]. В ней в качестве основополагающих принципов системы образования определены:

– обеспечение государством светского характера образования;

– установление ответственности педагогического состава за навязывание и культивирование религиозного мировоззрения;

– обеспечение независимости внутреннего устройства и деятельности организаций образования от каких-либо религиозных принципов;

– соблюдение обучающимися и воспитанниками, их родителями (законными представителями) правил внутреннего распорядка, выполнение других требований, предусмотренных уставом организации образования и договором о предоставлении образовательных услуг;

– предоставление учащимся в процессе обучения и воспитания исключительно научных знаний о религиях;

– недопустимость принуждения при обучении к вступлению в какое-либо религиозное объединение или пребыванию в нем;

– недопустимость отказа учащихся от посещения учебных занятий по религиозным мотивам;

– недопустимость проведения в организациях образования религиозных мероприятий и миссионерской деятельности;

– соблюдение требований к форме одежды, установленных в организациях образования.

Особое внимание обращается в Концепции на преподавание в образовательных организациях учебного курса «Светскость и основы религиоведения», который должен способствовать «формированию у учащихся научных знаний об особенностях и истории религиозных учений, воспитание молодежи в духе мира, культурного и религиозного многообразия».

Попытка переосмысления принципа светскости образования предпринята в Киргизии. В 2020 г. Конституционная палата Верховного суда в одном из своих решений[8] пришла к такому заключению: «Конституция Киргизской Республики, провозглашая Киргизскую Республику светским государством, в котором никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, а религия и все культы отделены от государства <…>, исходит из того, что принцип светскости предполагает отделение государства от религиозных догм, но не означает удаление религии из общественной жизни, предусматривая возможность их толерантного сосуществования, и является одним из признаков подлинной демократии. Принцип светскости способствует разграничению сфер влияния государства и религиозных организаций при сохранении роли государства как основной формы организации общественно-политической власти». В этом же решении высшей судебной инстанции указывается, что «…религиозная свобода является одной из смыслообразующих и фундаментальных ценностей, играющей важнейшую роль в духовно-нравственном самоопределении личности, и гарантирует в качестве одного из основных личных прав свободу совести и вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения». Таким образом, государство, высоко оценивая значение религии и свободы вероисповедания для духовно-нравственного развития отдельной личности и киргизского общества в целом, не предполагает удаление религии из общественной жизни и такой её важнейшей сферы, как народное образование. Светскость не предполагает полный уход от всего религиозного в образовании, а потому в государственных и частных образовательных организациях могут читаться религиоведческие курсы и создаваться религиоведческие кафедры.

Контролируемое проникновение «религиозной компоненты» в государственное светское образование допускается, прежде всего, с целью мобилизации всех сил для духовного развития общества.

На конституционном уровне ёмко и лаконично связь религии и духовного развития общества закреплена, например, в Конституции Армении[9] (ст. 18): «Республика Армения признает исключительную миссию Армянской Апостольской Святой Церкви как национальной церкви в духовной жизни армянского народа, в деле развития его национальной культуры и сохранения его национальной самобытности». В преамбуле Закона Республики Армения «О свободе совести и религиозных организациях» Армянская Апостольская Церковь признается «национальной церковью армянского народа, важным оплотом созидания его духовной жизни и сохранения нации». Государство не препятствует осуществлению «миссий, являющихся привилегией национальной церкви», к которым отнесены и отдельные аспекты религиозного образования: «способствовать духовному образованию армянского народа, в том числе в государственных учреждениях просвещения в установленном законом порядке» (ст. 17 Закона от 17 июня 1991 г. № ЗР-0333–1 «О свободе совести и религиозных организациях»[10]). Такая же оценка роли Армянской Церкви содержится и в Законе Республики Армения от 8 мая 1999 года № ЗР–297 «Об образовании»[11] (ст. 4) при определении основных параметров государственной политики в области образования: «Образовательная система Республики Армения направлена на укрепление духовного и интеллектуального потенциала армянского народа, сохранение и развитие национальных и общечеловеческих ценностей. Свой вклад в это дело вносит Армянская Церковь».

В Беларуси вопросы взаимосвязи духовного развития общества и религиозного образования обозначены в Законе от 17 декабря 1992 г. № 2054-XII «О свободе совести и религиозных организациях»[12]:

– закрепляется признание «определяющей роли Православной церкви в историческом становлении и развитии духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа; духовной, культурной и исторической роли Католической церкви на территории Беларуси; неотделимости от общей истории народа Беларуси Евангелическо-лютеранской церкви, иудаизма и ислама» (преамбула Закона);

– устанавливается, что взаимоотношения государства и религиозных организаций регулируются законом с учётом их влияния на формирование духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа (ст. 8);

– допускается взаимодействие учреждений образования с религиозными организациями по вопросам воспитательной деятельности «с учётом их влияния на формирование духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа» (ст. 9).

А вот как значение религии для развития общества отражено в преамбуле Закона Республики Казахстан от 11 октября 2011 года № 483-IV «О религиозной деятельности и религиозных объединениях»[13]: «Настоящий Закон основывается на том, что Республика Казахстан <…> признает историческую роль ислама ханафитского направления и православного христианства в развитии культуры и духовной жизни народа, уважает другие религии, сочетающиеся с духовным наследием народа Казахстана, признает важность межконфессионального согласия, религиозной толерантности и уважения религиозных убеждений граждан».

Признавая и законодательно закрепляя особую историческую роль отдельных религий в культурной и духовной жизни народа, государство подтверждает необходимость формирования и распространения знаний об этих религиях среди своих граждан. В этом контексте «религиозная компонента» в государственном образовании способствует поступательному духовному развитию общества, формирования в нем межконфессионального согласия и религиозной толерантности. Уважение религиозных убеждений граждан не возникает само по себе — для этого граждане должны обладать элементарными знаниями об истории религий, основах религиозных учений, а также иных сюжетах религиозного образования. Этим и объясняется постепенный отход в государствах ЕАЭС от ригористического понимания принципа светского образования как «зоны, полностью свободной от религиозной компоненты». На смену ему приходит взвешенное использование религиозного образования в целях духовного развития общества.

Дуализм нормативно-правового регулирования религиозного образования: к вопросу о системности права и способах устранения коллизий

Законодательное регулирование религиозного образования в государствах ЕАЭС отличается дуализмом, который предполагает для установления правового статуса участников соответствующих правоотношений использование актов, относящихся сразу к двум отраслям законодательства — о свободе совести и об образовании.

В актах законодательства о свободе совести закрепляются принципы религиозного образования и содержатся нормы, которыми регулируется деятельность духовных учебных заведений[14]. В актах законодательства об образовании, как правило, регулируются вопросы преподавания религиозных и теологических дисциплин (курсов, предметов, модулей) в государственных и муниципальных образовательных организациях[15]. В Казахстане, Киргизии и России деятельность духовных учебных заведений регулируется как законодательством о свободе совести, так и законодательством об образовании. В Армении и Беларуси духовные образовательные заведения не обладают правосубъектностью в образовательном праве. Их деятельность регулируется только законодательством о свободе совести.

Использование актов сразу двух отраслей законодательства для регулирования религиозного образования приводит на этапе правоприменения к появлению многочисленных коллизией. Нередко возникают случаи игнорирования требования системности правового регулирования, предполагающего согласованное применение норм законодательства о свободе совести и законодательства об образовании при регламентации религиозного образования. В Беларуси, например, возникали ситуации, когда должностные лица военных комиссариатов неправомерно применяли нормы образовательного права к отношениям, субъектами которых являются лица, проходящие обучение в высших духовных семинариях. Должностные лица военкоматов считали, что такие лица подлежат призыву на воинскую службу на общих основаниях без предоставления отсрочки, поскольку они являются студентами учреждений образования, не прошедших государственную аккредитацию в порядке, предусмотренном законодательством об образовании. Однако, делая подобные выводы, они не учитывали, что в Беларуси ни духовные учебные заведения, ни лица, обучающиеся в них, не являются субъектами образовательного права, а, следовательно, в данном случае должна применяться не норма Кодекса об образовании, а Закона Республики Беларусь «О свободе совести и религиозных организациях» (ч. 2 ст. 28), в соответствии с которой обучающиеся в духовных учебных заведениях пользуются всеми правами и льготами, установленными для студентов государственных учебных заведений, в том числе и правом на отсрочку призыва на срочную воинскую службу[16].

Одним из ключевых моментов в определения применимого права (использовать законодательство о свободе совести или об образовании?) при регулировании религиозного образования является разграничение понятий «обучение религии», «религиозное воспитание» и «религиозное образование».

Религиозное образование — более широкое понятие, которое, помимо обучения религии и религиозного воспитания, включает в себя также профессиональное религиозное образование будущих священнослужителей и религиозного персонала в духовных учебных заведениях[17].

«Обучение религии» и «религиозное воспитание» представляют собой комплексные понятия, присутствующие в понятийном аппарате одновременно и законодательства о свободе совести, и законодательства об образовании. Обучать религии и осуществлять религиозное воспитание можно как вне образовательной организации, так и в рамках таковой. При этом целевой аудиторией могут стать как члены религиозного объединения, так и лица, собирающиеся в него вступить.

Обучение религии и религиозное воспитание могут осуществляться, во-первых, в различных организационных формах, определяемых внутренними установлениями самих религиозных объединений (например, проповеди, катехизационные беседы, воскресные школы и т.п.); во-вторых, в образовательных учреждениях, создаваемых религиозными организациями в соответствии со своими уставами; в-третьих, в государственных и муниципальных образовательных организациях вне рамок образовательной программы и в порядке, установленном законом.

Если обучение религии и религиозное воспитание осуществляются в формах, которые устанавливают сами религиозные объединения, то возникающие отношения выводятся из сферы правового регулирования и регламентируются с помощью конфессиональных правил, формируемых религиозными объединениями. Соответственно, в этом случае деятельность религиозных организаций по обучению религии и религиозному обучению не подлежит лицензированию.

Для формирования единообразной правоприменительной практики по этому вопросу в Российской Федерации потребовалось внесение дополнения в законодательство о свободе совести, в соответствии с которым обучение религии и религиозное воспитание не являются образовательной деятельностью (Федеральный закон от 13 июля 2015 г. № 261-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях"»[18]). Значение этой нормы состоит в том, что она освобождает религиозную организацию при осуществлении своей миссии[19] от необходимости получения лицензии на осуществление образовательной деятельности. Если бы обучение религии и религиозное воспитание относились к образовательной деятельности, они подпадали бы под действие законодательства о лицензировании (Федеральный закон от 4 мая 2011 г. № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности»[20]). В этом случае каждое религиозное объединение должно было бы получать лицензию на осуществление образовательной деятельности у лицензирующего государственного органа, что существенным образом ограничивало бы свободу совести и свободу вероисповедания в Российской Федерации, в понятие которых включены и обучение религии, и религиозное воспитание (ст. 3 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»).

Деятельность по обучению религии и религиозному воспитанию не подлежит лицензированию и осуществляется в силу соответствующих конфессиональных предписаний только в том случае, когда она осуществляется вне стен образовательной организации. Если же религиозные объединения выполняют образовательные и воспитательные функции через создаваемые ими образовательные организации, то такая деятельность подпадает под установленный режим правового регулирования образовательной деятельности и к ней применимо требование о её лицензировании.

Законодательство об образовании устанавливает особенности лицензирования религиозного образования и аккредитации образовательной деятельности, осуществляемой религиозными организациями. В Российской Федерации, например, в случае лицензирования образовательной деятельности частных организаций, учреждённых религиозными организациями, в лицензирующий орган требуется направить представление религиозной организации. Если лицензируется образовательная деятельность духовных учебных заведений, в лицензирующий орган представляются дополнительно сведения о квалификации педагогических работников, имеющих богословские степени и богословские звания (ст. 91 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»). Такие же дополнительные требования (представление религиозной организации, сведения о квалификации педагогических работников, имеющих богословские степени и богословские звания) установлены и в отношении процедуры государственной аккредитации образовательной деятельности образовательных организаций, учредителями которых являются религиозные организации (ст. 92 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации»).

В Киргизии лицензирование образовательной деятельности, по общему правилу, осуществляется уполномоченным государственным органом в области образования, однако лицензия на право ведения образовательной деятельности религиозным организациям выдаются в особом порядке — по представлению руководства соответствующей конфессии и с согласия уполномоченного государственного органа по делам религий (ст. 40 Закона Киргизской Республики «Об образовании»). Работая над повышением качества религиозного образования в Киргизии, Государственная комиссия по делам религий упорядочивает систему лицензирования религиозных образовательных учреждений, выделяя различные типы лицензий в зависимости от целей обучения и содержания учебных программ, наличия или отсутствия в них так называемой светской компоненты.

Религиозное образование и борьба с экстремизмом

Религиозное образование помогает ответить на новые вызовы и угрозы общественному порядку и безопасности, одной из которых сегодня является экстремизм, приобретающий все чаще религиозную окраску.

Религиозный экстремизм — реальная опасность для конституционного строя отдельно взятого государства и международного правопорядка в целом. На постсоветском пространстве борьба с экстремизмом стоит в повестке дня как национальных правительств, так и Организации Договора о коллективной безопасности[21](ОДКБ). Парламентская Ассамблея ОДКБ в принятых ею «Рекомендациях по совершенствованию законодательного обеспечения борьбы с преступностью на почве национальной, расовой и религиозной нетерпимости в государствах-членах ОДКБ»[22] (п. 3.2) отнесла к основным направлениям противодействия преступлениям, совершенным по мотивам нетерпимости:

– выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих такого вида преступности;

– предупреждение распространения идеологии религиозной нетерпимости;

– пресечение экстремистской деятельности общественных объединений, религиозных организаций и физических лиц.

Государствам-членам ОДКБ рекомендовано закрепить в национальном законодательстве в качестве одного из основных принципов противодействия преступлениям на почве религиозной нетерпимости профилактику религиозного экстремизма в системе образования, включая образование религиозное. Органы исполнительной власти в сфере образования должны обеспечивать утверждение и реализацию в организациях образования воспитательных программ, направленных на формирование у обучающихся невосприятия идей национальной, расовой и религиозной нетерпимости.

В условиях, когда экстремистская идеология нередко распространяется под прикрытием религиозной образовательной деятельности, необходимо совершенствовать контроль за образовательной деятельностью религиозных организаций, в том числе с использованием механизмов её лицензирования (п. 3.4 Рекомендаций).

Для координации деятельности по профилактике экстремизма рекомендуется создавать постоянно действующие рабочие группы или общественные советы из числа сотрудников органов государственной власти, местного самоуправления, священнослужителей традиционных конфессий, общественных деятелей, представителей интеллигенции. Основная задача таких групп состоит в проведении мониторинга за проявлениями всех форм экстремизма и выработке согласованных предложений по их нейтрализации.

Помимо ОДКБ, активное участие в формировании норм-рекомендаций по борьбе с религиозным экстремизмом принимают также органы СНГ. Межпарламентская Ассамблея СНГ приняла «Модельный закон о противодействии терроризму»[23], а также «Комментарии к модельному антитеррористическому законодательству СНГ»[24]. Так, в Комментариях обращается особое внимание на то, что наибольшую остроту религиозный экстремизм приобретает в случае использования религиозной идеологии в националистических и сепаратистских целях: «Чрезвычайно опасен и так называемый этнорелигиозный терроризм, целью которого являются разжигание сепаратизма, национализма, шовинизма и в конечном итоге не только вмешательство во внутренние дела государства, но и изменение его границ». Альтернативой враждебной информационной экспансии должны стать реализация образовательно-просветительных инициатив, совершенствование общеобразовательного процесса, имеющего целью воспитание высокой гражданственности на основе глубокого изучения исторически сложившихся культурных, религиозных, этнонациональных традиций, положительных нравственных, социальных установок, прогрессивных идеологических доктрин, концепций уважения и соблюдения норм международного и национального права (комментарий к статье 8 Модельного закона государств-участников СНГ «О противодействии терроризму»).

На национальном уровне примером использования религиозного образования в борьбе с проявлениями экстремизма может послужить опыт Киргизии.

Вопросы религиозного образования и деятельности религиозных учебных заведениях часто присутствуют в повестке дня парламента Киргизии. Были предприняты, в частности, попытки принять Закон о религиозном образовании (например, Постановление Жогорку Кенеша[25] от 3 октября 2013 г. № 3490–V «О принятии в первом чтении проекта Закона Киргизской Республики "О религиозном образовании и религиозных учебных заведениях"»[26]). Обсуждая на заседаниях законодательного органа вопросы развития религиозного образования, парламентарии напрямую связывают состояние религиозного образования в стране с участившимися проявлениями религиозной нетерпимости, которые сопровождаются расширением географии террористических вылазок. В связи с этим они требуют обратить самое пристальное внимание на состояние среднего общего религиозного образования (система медресе), которое, по их оценкам, остается неудовлетворительным в том, что касается «обеспеченности учебной и развивающей литературой, а также уровня преподавания по сравнению со светским стандартом» (постановление Жогорку Кенеша от 4 ноября 2011 г. № 1279–V «О состоянии и перспективах развития религиозного образования в Киргизской Республике»[27]).

Законодательство Киргизии содержит нормы, гарантирующие эффективный контроль за этой сферой общественной жизни. Так, в Законе о свободе вероисповедания[28] установлены особенности приёма в религиозные учебные заведения и организации в них образовательного процесса. Согласно ст. 6 Закона на обучение в высшие и средние религиозные учебные заведения принимаются граждане только после получения ими обязательного общего среднего образования. Лица, преподающие в религиозных учебных заведениях религиозные дисциплины, должны иметь специальное духовное образование и осуществлять свою деятельность по согласованию с соответствующим органом управления религиозной организации, при которой они состоят. Из всех государств ЕАЭС только в Киргизии установлен законодательный запрет на «преподавание религиоведческих дисциплин для всех уровней образования в индивидуальном порядке» (ст. 6).

Помимо этого, в Законе о свободе вероисповедания (ст. 13) установлена особая процедура учётной регистрации религиозных учебных заведений, отличная от регистрации иных религиозных организаций, миссий иностранных религиозных организаций и миссионеров. Без прохождения учётной регистрации в Государственной комиссии по делам религий[29] «религиозное обучение на территории Киргизской Республики запрещается» (ч. 1 ст. 13). Суть процедуры учётной регистрации религиозного учебного заведения была определена в 2020 г. Конституционной палатой Верховного суда Киргизской Республики в порядке осуществления конституционного контроля: «Смысл учётной регистрации в сфере религиозной деятельности, осуществляемый государственным органом по делам религии, заключается в необходимости проведения единой политики на государственном уровне, в целях исключения распространения идеологического влияния деструктивных религиозных организаций или религиозных вероучений, несущих в себе потенциальную угрозу дестабилизации общественного порядка на религиозной почве»[30]. Очевидно, что понимаемое таким образом значение процедуры учётной регистрации превращает её из обычной административной процедуры в важный инструмент политико-правового регулирования, от которого зависит обеспечение национальной безопасности.

Отметим, что та же Конституционная палата Верховного суда в другом своем решении, принятом в 2014 г., необходимость государственной регламентации деятельности религиозной организации, в т. ч. религиозного учебного заведения, объясняла «двусторонностью» свободы вероисповедания, объединяющей в себе частное и общественное (публичное) начала: «Каждый имеет право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой. Учитывая право на свободу объединения, совместное исповедование религии может быть выражено в форме объединения <…>. Содержанием понятия свободы вероисповедания является право человека выбирать, иметь, менять, выражать и распространять религиозные убеждения, действовать в соответствии с ними, участвовать в отправлении религиозных культов, ритуалов, обрядов, не запрещенных законом. Значит, свобода вероисповедования содержит двусторонность, совмещает в себе частное и общенародное начало: в первом случае, право осуществляется путем выбора каждого той или иной веры, во втором случае, гражданин имеет право индивидуально или совместно с другими исповедовать религию»[31]. Это публичное начало, уживающееся в свободе вероисповедания, вместе с частным и даже интимным, требует развернутого правового регулирования.

Процедура учётной регистрации религиозного учебного заведения предусматривает представление его учредителем ряд документов, на основе которых государство контролирует публичные проявления религиозной жизни, обеспечивая тем самым общественный порядок и безопасность. Часть документов, которые учредитель религиозного учебного заведения обязан по закону представить в Государственную комиссию по делам религий, касается организационно-правового статуса религиозного учебного заведения и его учредителя (устав учебного заведения, документ об его учреждении, список граждан-членов учредительного совета, копия свидетельства о государственной регистрации учредителя в качестве религиозной организации и др.), другая часть документов связана с налаживанием образовательного процесса (программа обучения, утверждённый учредителем состав преподавателей, подтверждение о наличии финансовых ресурсов, заключения санитарно-эпидемиологической, пожарной служб и др.). Факт прохождения религиозным учебным заведением учётной регистрации подтверждается выдачей государственным органом по делам религий свидетельства установленного образца (ч. 3 ст. 13 Закона о свободе вероисповедания).

В тех же целях, которые преследует учётная регистрационная процедура, используются и правовые ограничения, установленные в отношении международного сотрудничества в сфере религиозного образования. Так, в соответствии со ст. 23 Закона о свободе вероисповедания, религиозные организации вправе устанавливать и поддерживать международные связи и контакты, в том числе для получения религиозного образования, а также приглашать для этих целей иностранных граждан. Указом Президента Киргизской Республики от 23 марта 2012 г. № 71 на Государственную комиссию по делам религий возложена функция по согласованию заявлений граждан Киргизии, выезжающих в зарубежные учебные заведения с целью получения религиозного образования. Наличие такого согласования признается одним из обязательных условий внешней академической мобильности при получении религиозного образования.

Международно-правовой уровень регулирования религиозного образования в государствах ЕАЭС

После долгого нахождения под запретом религиозное образование с 1990-х гг. начинает постепенно проникать в правовую систему государств, образовавшихся на постсоветском пространстве. В отсутствие опыта законодательного регулирования «камертоном» для религиозного образования становятся международно-правовые нормы, обозначившие общепризнанные подходы к закреплению прав и свобод в этой сфере и содержащиеся в «Международном пакте о гражданских и политических правах»[32], «Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений»[33], «Конвенции ЮНЕСКО о борьбе с дискриминацией в области образования»[34], «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» (ETS № 5)[35] (см. таблицу 1).

Таблица 1 — Международно-правовые источники религиозного образования (hard law)

Влияние международно-правовых норм на формирование национального законодательства о религиозном образовании осуществляется через закрепление в конституциях большинства[36] государств ЕАЭС приоритета (примата) норм международного права по сравнению с нормами национального закона (ст. 5 Конституции Армении, ст. 8 Конституции Беларуси, ст. 4 Конституции Казахстана, ст. 15 Конституции России[37]). Вот как этот принцип закреплен, например, в ст. 8 Конституции Республики Беларусь: «Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства»[38].

Международно-правовые источники используются в процессе правоприменения и в случае законодательного вакуума — когда по той или иной причине отношения в сфере религиозного образования остаются неурегулированными законом. В связи с этим интересно рассмотреть кейс, описанный белорусским автором А. Зноско[39] и связанный с установлением образовательного ценза выпускников духовных учебных заведений в целях продолжения их образования в государственных образовательных организациях.

Окончивший Гродненскую высшую духовную семинарию священнослужитель поступает на отделение второго высшего образования юридического факультета Белорусского государственного университета (БГУ) и представляет в подтверждение имеющегося у него образовательного ценза диплом негосударственного образца об окончании семинарии. приёмная комиссия БГУ потребовала от абитуриента заключение Республиканского института высшей школы (РИВШ)[40] о признании диплома семинарии. РИВШ, в свою очередь, направил диплом духовной семинарии на экспертизу в государственное учреждение образования «Институт теологии имени святых Мефодия и Кирилла» и после получения положительного отзыва экспертов заключил, что диплом об окончании высшей духовной семинарии может быть признан в качестве документа об образовании на территории Республики Беларусь. Однако основанием для принятия такого решения стало не законодательство Республики Беларусь, которое непосредственно не регулирует данную ситуацию, а международно-правовой акт — положения Лиссабонской конвенции о признании квалификаций, относящихся к высшему образованию в Европейском регионе 1997 г.

Особенностью международно-правового регулирования религиозного образования, обозначившейся в 1990–2020-е гг., является активное использование корпуса «мягкого права» (soft law) — актов рекомендательного характера (различного рода модельных или типовых законов, кодексов), одобренных международными организациями и опирающихся исключительно на авторитет международного института, от которого исходит такое «мягкое право». Применительно к религиозному образованию в государствах ЕАЭС корпус «мягкого права» формируется за счет:

– рекомендаций Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) и модельных законов.

– модельных законов (кодексов) СНГ.

«Профильным» актом «мягкого права», исходящим из ПАСЕ и регулирующим вопросы религиозного образования, является Рекомендация № 1720 (2005) «Образование и религия»[41]. ПАСЕ в этом вопросе исходит из того, что, с одной стороны, исповедание любой религии, в том числе выбор атеистического мировоззрения, является сугубо личным делом каждого человека, а с другой стороны — «общее хорошее знание религий и как следствие создание обстановки терпимости чрезвычайно важно для воспитания граждан в демократическом духе». ПАСЕ не раз отмечала, что многие современные глобальные проблемы и вызовы — терроризм, расизм, ксенофобия, межнациональные конфликты — «имеют религиозный аспект» (рекомендация ПАСЕ № 1396 (1999) «О религии и демократии»).

Основные позиции ПАСЕ по религиозному образованию сводятся к следующему:

1) семья играет первостепенную роль в воспитании детей, в том числе в выборе религиозного воспитания, однако во многих семьях «постепенно исчезает знание религии»;

2) образование играет ключевую роль в борьбе с невежеством, стереотипами и неправильными представлениями о различных религиях;

3) государству следует поощрять распространение знаний о религиях, активизировать диалог с религиями и между ними, и оказывать поддержку социокультурной религиозной деятельности;

4) школа занимает центральное место в образовательном процессе, формировании критического образа мышления будущих граждан и проведении межкультурного диалога; обучение детей истории и философии основных религий в «спокойной и объективной манере» поможет эффективно бороться с фанатизмом;

5) знание религий не должно отождествляться с исповеданием определённой религии и соблюдением религиозных обрядов; оно является неотъемлемой частью знания истории человеческой цивилизации; при этом даже в моноконфессиональных государствах в школах нужно обучать происхождению всех религий, а не отдавать предпочтение единственной религии или поддерживать прозелитизм.

В рекомендации ПАСЕ № 1396 (1999) «О религии и демократии»[42] был также обозначен курс на «поощрения образования в вопросах религии», предполагавший:

– активизацию обучения религиям как способу мышления, с тем чтобы научить молодежь разбираться в разных религиях, в рамках обучения этике и воспитания граждан в духе демократии;

– поощрение преподавания в школах сравнительной истории различных религий; изучения в университетах истории и философии религий и проведение исследований по этим вопросам параллельно с теологическими изысканиями;

– сотрудничество с религиозными учебными заведениями в целях включения в их учебные программы курсов, связанных с правами человека, историей, философией и наукой;

– предотвращение применительно к детям противоречий между освещением темы религии в государственных школьных программах и религиозным воспитанием в семье, с тем чтобы «уважать право семьи на свободное решение этого очень деликатного вопроса».

«Мягкое право» СНГ по вопросам религиозного образования в большей степени учитывает особенности общественного развития и религиозной политики на постсоветском пространстве. Основные источники «мягкого права» СНГ по проблематике религиозного образования представлены в таблице 2.

Таблица 2 — Правовые источники религиозного образования: «мягкое право» СНГ[43]

Наиболее полно проблематика религиозного образования представлена в «Модельном законе о свободе совести, вероисповедания и религиозных организациях (объединениях)», в котором содержатся нормы-рекомендации, устанавливающие правовые пределы включения религии в образовательный процесс, а также принципы осуществления религиозного образования на постсоветском пространстве (ст. 7).

Само право на религиозное образование определяется как такое субъективное право, которое:

– подразумевает возможность обучаться религиозному вероучению и получать религиозное образование по своему выбору индивидуально или совместно с другими;

– распространяется на все лица, находящиеся на территории государства — его граждан, иностранцев, а также апатридов (лица без гражданства);

– может быть реализовано применительно к несовершеннолетним только с письменного согласия обоих родителей или лиц, их заменяющих.

Возможно установление ограничений в отношении распространяемого религиозного вероучения. Так, запрещается преподавание религиозного вероучения, которое сопряжено с пропагандой насилия или иного причинения вреда здоровью граждан либо с распадом семьи или прекращением родственных отношений, нанесением ущерба нравственности, а также ведет к нарушению прав и свобод человека и гражданина, подрыву общественной безопасности и порядка, нарушению территориальной целостности государства, насильственному изменению конституционного строя, разжиганию социальной, расовой, национальной, религиозной, сословной и родовой розни (ст. 7).

Образование и воспитание должны быть отделены от религии и религиозных организаций, за исключением духовных учебных заведений. Духовные учебные заведения, реализующие профессиональные учебные программы подготовки священнослужителей, подлежат государственной регистрации в качестве юридического лица и обязаны получить лицензию на право осуществления религиозного обучения. При условии соответствия учебных планов духовных образовательных организаций государственным общеобразовательным стандартам допускается, что их дипломы, ученые степени и звания могут быть признаны наравне с дипломами, учеными степенями и званиями государственных учебных заведений.

Допускается передача знаний о религии в государственных и муниципальных образовательных организациях. Во-первых, в их учебных программах в качестве составной части научного знания об обществе и о человеке, а также в силу присущей религиозным сведениям культурной ценности могут содержаться «религиозно ориентированные дисциплины» (например, «История религий», «Социология религий»). Преподавание таких дисциплин в государственных и муниципальных образовательных организациях возможно, если это предусмотрено образовательными стандартами и собственными учебными планами образовательного учреждения. Во-вторых, в государственных и муниципальных образовательных организациях могут открываться теологические факультеты для подготовки специалистов и преподавателей по религиоведению.

Национальное законодательство может устанавливать особые квалификационные требования в отношении лиц, преподающих религиозное вероучение. Такие преподаватели должны иметь специальное духовное образование и официальное разрешение центральных органов духовного управления, при котором они состоят, если иное не установлено законодательством.

Важной гарантией развития религиозного образования является наделение обучающихся в них лиц тем же правовым статусом, которым обладают учащиеся в государственных и муниципальных образовательных организациях. Модельный закон (ст. 7) рекомендует уравнять граждан, обучающихся очно в организациях высшего и среднего духовного образования, в правах и льготах по отсрочке прохождения воинской службы, налогообложению, включению времени обучения в трудовой стаж, если иное не предусмотрено законодательством государства.

Еще один источник «мягкого права» — «Модельный образовательный кодекс для государств-участников СНГ» — закрепляет:

– воспитание граждан, проявляющих религиозную терпимость, в качестве одной из целей образования (ст. 6);

– светский характер образования и недопустимость какой-либо дискриминации доступа к образованию по признакам религии (ст. 13);

– требование к содержанию образования — содействовать взаимопониманию и сотрудничеству между людьми независимо от их религиозной принадлежности; учитывать разнообразие мировоззренческих подходов, способность реализации права обучающихся на свободный выбор мнений и убеждений (ст. 24);

– право педагогических работников на свободу мысли, совести и религии (ст. 80);

– запрет педагогическим работникам использовать образовательный процесс в целях религиозной пропаганды (ст. 83);

– привлечение педагогического работника к ответственности в случае совершения им таких противоправных деяний, как принуждение обучающихся к вступлению в религиозные объединения, а также принуждение к участию в их деятельности (ст. 190).

В «Модельном законе о воспитании детей и молодежи» также содержатся нормы-рекомендации, касающиеся религиозного воспитания и взаимодействия по этому вопросу с религиозными организациями. В нем закрепляется направленность государственной политики на формирование у детей и молодежи духовно-нравственных ценностей, воспитание у граждан религиозной терпимости, «уважительное отношение к языкам, традициям и культуре своего и других народов» (ст. 3). С этой целью образовательные учреждения в вопросах воспитательной деятельности могут взаимодействовать с религиозными организациями при условии осуществления такого взаимодействия только во внеучебное время и только при наличии письменных заявлений обучающихся (их родителей или иных законных представителей). Устанавливая правовой статус детей и молодежи в рамках воспитательного процесса, Модельный закон подтверждает за ними право на свободу мысли, совести и религии, закрепляя при этом важную гарантию: «Свобода исповедовать свою религию или веру может подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом и необходимы для охраны государственной безопасности, общественного порядка, нравственности и здоровья населения или защиты основных прав и свобод других лиц» (ст. 15).

Нормы-рекомендации, касающиеся религиозного образования, содержатся в «Модельном законе об этнокультурных общественных объединениях граждан». Согласно ст. 20 этого акта этнокультурные общественные объединения[44] наделяются правом участвовать в формировании образовательного трека (модуля), связанного с духовно-нравственной культурой, историческими и культурными традициями. Они могут вносить свои предложения по включению в учебные программы образовательных учреждений дополнительных предметов и курсов по изучению истории, культуры, религии, обычаев и образа жизни граждан — жителей соответствующих территорий.

Особого упоминания среди источников «мягкого права» СНГ заслуживает «Согласованный словарь терминов в области образования»[45], принятый в 2020 г. на 51-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ. В нем содержатся легальные дефиниции основных понятий, используемых для правового регулирования религиозного образования:

– религиозное образование: «целенаправленный процесс освоения человеком истории религии, основных догм какого-либо религиозного верования»;

– светский характер образования: «один из основополагающих принципов государственной политики и правового регулирования отношений в сфере образования, согласно которому образовательная деятельность в государственных, муниципальных организациях не преследует цель формирования того или иного отношения к религии»;

– духовная образовательная организация: «учебное заведение, реализующее образовательные программы подготовки священнослужителей».

Содержащиеся в «Согласованном словаре» дефиниции приобретают особую ценность для правотворчества и правоприменения в государствах ЕАЭС, поскольку позволяют избежать так называемых скрытых коллизий —расхождений в содержании текстуально совпадающих правовых понятий в законодательстве разных государств.

Религиозное образование в государствах ЕАЭС за три десятилетия превратилось из «полулегального», каким оно было в советский период, в значимый общественный институт, который, наряду с задачами воспитания и духовного развития общества, помогает государству противостоять таким вызовам, как религиозный экстремизм и терроризм.

Постоянно возрастающий интерес граждан к религиозному образованию совпадает сегодня с заинтересованностью государства в развитии религиозного образования и религиозного воспитания как инструмента реализации личных и социальных прав и свобод граждан, создания атмосферы религиозной терпимости.

В постсоветских границах развитие религиозного образования сопряжено с курсом на укрепление единого духовного и культурного пространства. Унификация и гармонизация законодательных предписаний о религиозном образовании в странах ЕАЭС происходят в соответствии с общепринятыми международными стандартами в отношении основных прав и свобод человека, к которым относятся свобода совести, свобода вероисповедания и право на образование, при соблюдений рекомендаций и норм «мягкого права», сформированных компетентными институтами СНГ и ЕАЭС, а также заключенными в данной сфере двусторонним международно-правовыми соглашениями.

[1] Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства (СУ РСФСР). 1918, № 18, ст. 263. — Декрет утратил силу в связи с принятием Постановления Верховного Совета РСФСР от 25 октября 1990 г. № 268–1 «О порядке введения в действие Закона РСФСР "О свободе вероисповеданий"».

[2] Постановление Наркомюста РСФСР от 24 августа 1918 г. «О порядке проведения в жизнь декрета "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" (Инструкция)» // СУ РСФСР. 1918, № 62, ст. 685. — Постановление фактически утратило силу в связи с принятием Постановления Верховного Совета РСФСР от 25 октября 1990 г. № 268–1 «О порядке введения в действие Закона РСФСР "О свободе вероисповеданий"».

[3] СУ РСФСР. 1929, № 35, ст. 353. — Постановление фактически утратило силу в связи с принятием Постановления Верховного Совета РСФСР от 25 октября 1990 г. № 268–1 «О порядке введения в действие Закона РСФСР "О свободе вероисповеданий"».

[4] Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1990, № 21, ст. 240. — Закон утратил силу в связи с принятием Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях».

[5] Ведомости Верховного Совета Республики Казахстан. 1992, № 4, ст. 84. — Закон утратил силу в связи с принятием Закона Республики Казахстан от 11 октября 2011 г. № 483-IV ЗРК «О религиозной деятельности и религиозных объединениях».

[6] Собрание законодательства РФ. 2012. № 53 (ч. 1). Ст. 7598.

[7] Указ Президента Республики Казахстан от 20 июня 2017 г. № 500 «Об утверждении Концепции государственной политики в религиозной сфере Республики Казахстан на 2017–2020 годы». URL: https://adilet.zan.kz/rus/docs/U1700000500/info

[8] Решение Конституционной палаты Верховного суда Киргизской Республики от 30 сентября 2020 г. № 06-р «По делу о проверке конституционности пункта 4 части 3 статьи 12 и абзаца четвертого части 2 статьи 13 Закона Киргизской Республики “О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Киргизской Республике” в связи с обращением Аскар кызы Жанары». URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/properties/ru-ru/9783/10

[9] Конституция Республики Армения 1995 г. (в ред. от 6 декабря 2015 г.). URL: http://www.parliament.am/parliament.php?id=constitution&amp;lang=rus

[10] URL: http://www.parliament.am/legislation.php?ID=2041&amp;lang=rus&amp;sel=show

[11] URL: http://www.parliament.am/legislation.php?sel=show&amp;ID=1494&amp;lang=rus

[12] URL: https://belzakon.net/Законодательство/Закон_РБ/199/2002

[13] URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31067690

[14] Закон Республики Армения от 17 июня 1991 г. № ЗР-0333–1 «О свободе совести и религиозных организациях» (URL: http://www.parliament.am); Закон Республики Беларусь от 17 декабря 1992 г. № 2054-XІІ «О свободе совести и религиозных организациях» (URL: https://www.pravo.by); Закон Республики Казахстан от 11 октября 2011 г. № 483-IV «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» (URL: http://adilet.zan.kz/ru); Закон Киргизской Республики от 31 декабря 2008 г. № 282 «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Киргизской Республике» (URL: http://cbd.minjust.gov.kg); Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (URL: http://pravo.gov.ru).

[15] Закон Республики Армения от 8 мая 1999 года № ЗР-297 «Об образовании» (URL: http://www.parliament.am); Кодекс Республики Беларусь от 13 января 2011 г. № 243-З «Об образовании» (URL: https://www.pravo.by); Закон Республики Казахстан от 27 июля 2007 г. № 319-III «Об образовании» (URL: http://adilet.zan.kz/ru); Закон Киргизской Республики от 30 апреля 2003 г. № 92 «Об образовании» (URL: http://cbd.minjust.gov.kg); Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» (URL: http://pravo.gov.ru).

[16] Зноско А. Правовое положение высших духовных семинарий римско-католической церкви в Республике Беларусь: проблемные аспекты // Религия и образование в светских обществах: опыт, проблемы, перспективы. Минск: Право и экономика, 2014. С. 317, 318. URL: http://philosophy.by/wp-content/store/conf-2014–05–27.pdf.

[17] Шахов М. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации (глава 14 «Религиозное образование»). URL: https://pravoslavie.ru/62593.html; Ялбулганов А. А., Трошкина Т. Н. Развитие законодательного регулирования религиозного образования в Российской Федерации // Законы России: опыт, анализ, практика. 2021. № 8. С. 80–88.

[18] Собрание законодательства РФ. 2015. № 29 (часть I). Ст. 4387.

[19] О том, что обучение религии религиозное образование являются одной из важнейших задач религиозной деятельности свидетельствует и само определение религиозного объединения: «Религиозным объединением в Российской Федерации признается добровольное объединение граждан Российской Федерации, иных лиц, постоянно и на законных основаниях проживающих на территории Российской Федерации, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры и обладающее соответствующими этой цели признаками: вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей» (ст. 6 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»).

[20] Собрание законодательства РФ. 2011. № 19. Ст. 2716.

[21] В настоящее время государствами-членами ОДКБ являются все государства ЕАЭС и Таджикистан.

[22] Обнародованы на официальном сайте Парламентской Ассамблеи ОДКБ: https://pao dkb.org/documents/rekomendatsii-po-sovershenstvovaniyu-zakonodatelnogo-obespecheniya-borby-s

[23] Принят на 33-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ (Постановление № 33–18 от 3 декабря 2009 г.) / Информационный бюллетень. Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств. 2010. № 46. С. 256–283.

[24] Приняты на 39-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ (Постановление № 39–28 от 29 ноября 2013 г.) / Информационный бюллетень. Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств. 2014. № 60 (часть 3).

[25] Жогорку Кене́ш (в переводе с кирг. — Верховный Совет) — однопалатный парламент Киргизской Республики, законодательный орган государства.

[26] URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/73000

[27] URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/71201

[28] Закон Киргизской Республики от 31 декабря 2008 г. № 282 «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Киргизской Республике». URL: http://cbd.minjust. gov.kg/act/properties/ru-ru/202498/60

[29] Указ Президента Киргизской Республики от 23 марта 2012 г. УП № 71 «О Государственной комиссии по делам религий Киргизской Республики». URL: http://cbd.minjust.gov. kg/act/view/ru-ru/61760?cl=ru-ru

[30] Решение Конституционной палаты Верховного суда от 30 сентября 2020 г. № 06-р «По делу о проверке конституционности пункта 4 части 3 статьи 12 и абзаца четвертого части 2 статьи 13 Закона Киргизской Республики «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Киргизской Республике» в связи с обращением Аскар кызы Жанары». URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/properties/ru-ru/9783/10

[31] Решение Конституционной палаты Верховного суда от 4 сентября 2014 г. № 45-р «По делу о проверке конституционности частей 2, 3 статьи 8 и абзаца 3 части 2 статьи 10 Закона Киргизской Республики «О свободе вероисповедания и религиозных организациях в Киргизской Республике» в связи с ходатайством религиозного центра Свидетелей Иеговы в Киргизской Республике». URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/9635?cl=ru-ru

[32] Принят 16 декабря 1966 г. резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН / Ведомости Верховного Совета СССР. 28 апреля 1976 г. № 17. Ст. 291. Доступ: СПС «КонсультантПлюс».

[33] Принята 25 ноября 1981 г. резолюцией 36/55 на 73-ем пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Доступ: СПС «КонсультантПлюс».

[34] Заключена в Париже 14 декабря 1960 г. / Ведомости Верховного Совета СССР. 1962. № 44. Ст. 452. Доступ: СПС «КонсультантПлюс».

[35] Заключена в Риме 4 ноября 1950 г. / Собрание законодательства РФ. 1998. № 20. Ст. 2143. Доступ: СПС «КонсультантПлюс».

[36] Принятая в 2021 г. на референдуме Конституция Киргизии (ст. 6) не содержит нормы о примате международного права; она лишь признает принципы и нормы международного права, а также вступившие в силу международные договоры составной частью правовой системы Киргизии.

[37] Референдум по конституционным поправкам 2020 г. не внес изменения в ст. 15 Конституции РФ, определяющую приоритетность исполнения норм международно-правовых договоров, однако дополнения были внесены в ст. 125, в соответствии с которыми Конституционный суд РФ «…разрешает вопрос о возможности исполнения решений межгосударственных органов, принятых на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации…».

[38] URL: https://pravo.by/pravovaya-informatsiya/normativnye-dokumenty/konstitutsiya-respubliki-belarus/

[39] Зноско А. Указ. соч. С. 319.

[40] Республиканский институт высшей школы — один из крупнейших в Беларуси центров повышения квалификации и переподготовки кадров, лидер внедрения современных инноваций в высшее образование Республики Беларусь. Помимо этого, РИВШ наделен полномочиями по осуществлению административной процедуры «Признание и установление эквивалентности иностранных документов об образовании».

URL: https://nihe.bsu.by/index.php/ru/prizn-in-doc

[41] Принята на 27-м заседании ПАСЕ 4 октября 2005 года. URL: https://www.coe.int/t/r/parliamentary_assembly/%5BRussian_documents%5D/%5B2005%5D/%5BOct2005%5D/Rec1...

[42] URL: https://rm.coe.int/adoptedtext1999january/16809837c2

[43] Доступ к актам «мягкого права» СНГ — СПС КонсультантПлюс.

[44] Этнокультурное общественное объединение граждан представляет собой общественную форму реализации прав граждан, относящих себя к определенной национальности, независимо от места проживания.

[45] Постановление № 51–20 Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ «О Согласованном словаре терминов в области образования» от 27 ноября 2020 г. / Единый реестр правовых актов и других документов СНГ http://cis.minsk.by/

Библиографический список

1. Зноско А. Правовое положение высших духовных семинарий римско-католической церкви в Республике Беларусь: проблемные аспекты / Религия и образование в светских обществах: опыт, проблемы, перспективы. Минск: Право и экономика, 2014. URL: http://philosophy.by/wp-content /store/conf–2014–05—27.pdf.

2. Мартышин О. В. Государство и религия. М.: Проспект, 2021.

3. Стецкевич М. С. Свобода совести. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2006.

4. Шахов М. О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2019. URL: https://pravoslavie.ru/62593.html

5. Ялбулганов А. А., Трошкина Т.Н. Развитие законодательного регулирования религиозного образования в Российской Федерации // Законы России: опыт, анализ, практика. 2021. № 8. С. 80—88.