АВТОРЫ: Болдырева Е. В.
Аннотация. В статье проведен анализ международных норм по вопросам образования. Рассмотрены документы, принятые в рамках различных международных организаций, а также двухсторонние международные договоры Российской Федерации. Проанализированы положения законодательства РФ в части закрепления международных обязательств. Научная новизна заключается в комплексном анализе международно-правового регулирования вопросов образования и выявлении проблем реализации международных норм. По результатам исследования получены выводы о содержании международно-правового регулирования по вопросам образования, об эффективности механизмов защиты права на образование, о необходимости обязательной имплементации международных норм во внутреннем праве государств, установления порядка реализации права на образование, создания социально-экономических условий для его реализации. Относительно Российской Федерации выявлено, что законодательство РФ об образовании закрепило взятые международные обязательства и механизм их реализации. Вместе с тем решения международных органов о нарушении положений международных договоров исполняются Российской Федерацией с условием соответствия их положениям Конституции РФ, соблюдением конституционной идентичности Российской Федерации.
Ключевые слова: право на образование; образование; международные договоры РФ в области образования; дискриминация в образовании; общедоступность образования; бесплатность образования; международная защита права на образование; Европейский Суд по правам человека; Комитет по правам ребенка; Комитет по правам человека, законодательство РФ об образовании.
Под международно-правовым регулированием традиционно понимается властное воздействие государств на межгосударственные отношения с помощью международного права.
Международное право имеет, как правило, более высокую юридическую силу, чем внутреннее право, однако по вопросу о соотношении норм конституции государства и международно-правовых норм государства делятся на две группы: устанавливающие примат или равенство международного права и конституции государства (некоторые страны Латинской Америки, Азии) и устанавливающие преимущества конституции в сравнении с международным правом. В ряде стран высшие суды принимали решения, в которых признавали высшую юридическую силу конституции государства в соотношении с международными договорами (Франция, ФРГ, США, Япония и др.). Так, в ФРГ, Италии, Польше по вопросу о соотношении права Европейского Союза и национальных конституций получила развитие «доктрина контрлимитов». Суть ее в том, что конституционные суды обязаны проверять, чтобы международные нормы не противоречили фундаментальным конституционным правам и соблюдался принцип компетенции.
В Российской Федерации признается высшая юридическая сила Конституции РФ в отношении с международным правом. Россия передает часть своих полномочий в соответствии с международными договорами только в случае, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и не противоречит основам конституционного строя РФ (статьи 15 и 79 Конституции РФ)[1]. Таким образом, в соответствии с законодательством Российской Федерации нормы международного права, регулирующие вопросы образования, по общему правилу применяются при условии соответствия Конституции РФ.
Вопросы образования являются предметом регулирования международных норм, принятых в рамках различных международных организаций. Однако ключевое значение имеют международные нормативные акты, принятые в рамках Организации Объединенных Наций (далее — ООН).
Право на образование традиционно относится к социальным правам. При этом если группа естественных прав и свобод появилась в международном праве на основе таких актов конституционного значения, как Билль о правах 1791 г. к Конституции США 1787 г., Французской декларации прав человека 1789 г. и других, то появление социальных прав в международном праве, в том числе права на образование не было однозначным.
Так, при принятии Устава ООН СССР настаивал на включении в него права на образование, ссылаясь на положения Конституции СССР 1936 г. В то время как другие государства не могли на это согласиться, так как их внутреннее законодательство не гарантировало право на образование[2]. Так, Конституция США не содержит перечня социальных, культурных и экономических прав. В итоге, во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. закреплено право на образование и его гарантии: бесплатность на уровне общего образования, обязательность начального образования, общедоступность высшего образования (статья 26)[3].
Позднее были приняты Пакт о гражданских и политических правах и Пакт об экономических, социальных и культурных правах в 1966 г. Это было итогом конкуренции государств с разной экономико-социальной системой. Пакты являются полноценными международными договорами, подлежащими ратификации. Россия как преемница Советского Союза признала участие в обоих Международных пактах. Конституция РФ закрепила весь комплекс прав и свобод человека, содержащийся в них.
В Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах были установлены гарантии предоставления права на образование, предусмотренные Декларацией прав человека, а также ряд других обязательств государств-участников: среднее образование, включая профессионально-техническое, должно быть доступно и бесплатно; высшее образование должно быть доступным на основе способностей каждого; постепенное введение бесплатного высшего образования; поощрение элементарного образования для тех, кто в свое время не получил своего начального образования; свобода родителей (опекунов) выбирать для своих детей как государственные, так и частные образовательные организации и обеспечивать религиозное и нравственное воспитание своих детей в соответствии со своими собственными убеждениями; активное развитие сети образовательных организаций всех уровней, предоставление стипендий обучающимся и повышение материальных гарантий педагогическим работникам; право создавать образовательные организации физическим и юридическим лицам при условии соблюдения минимальных требований к образованию, которые установлены государством (статья 13)[4].
В Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах в пункте 1 статьи 2 государства обязуются принимать в максимальных пределах имеющихся ресурсов меры к тому, чтобы обеспечить постепенно полное осуществление признаваемых в Пакте прав. В настоящее время положения Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах стали международным стандартом прав человека и закреплены конституциями абсолютного большинства государств мира.
Право на образование нашло отражение в международных актах ООН о правах ребенка. Так, в Декларации прав ребенка установлены, в том числе, такие принципы, как необходимость специального образования ребенка, который имеет ограничения в психическом, физическом или социальном отношении (принцип 5), обеспечение интересов ребенка в процессе образования родителями и иными участниками образовательного процесса, включение в образовательный процесс по возможности игр и развлечений (принцип 7)[5].
Право на образование, установленное Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах, конкретизировано в Конвенции ООН о правах ребенка. Конвенцией к гарантиям обеспечения этого права дополнительно отнесены: предоставление финансовой помощи в случае необходимости при получении детьми общего образования; обеспечение информационной доступности в области образования; принятие мер по снижению числа обучающихся, не заканчивающих школу (статья 28). Также в Конвенции о правах ребенка установлены цели и задачи образования (статья 29)[6].
В рамках ООН 14 декабря 1960 года принята Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования[7], которой запрещены различия, исключения и ограничения, имеющие целью закрытие для лица (лиц) доступа к образованию, ограничение образования низшим уровнем образования, создание или сохранение раздельных систем образования или учебных организаций за исключением случаев, указанных в Конвенции.
Вопросы образования затронуты и в других международных договорах ООН, таких как Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, которая закрепляет равные с мужчинами права женщин на получение образования любого уровня и направленности (статьи 10, 14,16)[8].
Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации требует от государств-участников установить запрет и ликвидировать неравенство по признаку расы при осуществлении права на образование[9].
Международная конвенция о защите прав всех трудящихся мигрантов и членов их семей устанавливает, что их дети имеют равное с гражданами соответствующего государства право на образование. Ребенку не должно быть отказано в зачислении в образовательную организацию в государстве, в котором работает по найму его родитель (родители)[10]. Россия в указанной Конвенции не участвует.
Конвенция о правах инвалидов требует от государств-участников обеспечивать инвалидам инклюзивное образование, стремясь при этом к наделению инвалидов возможностью эффективно участвовать в жизни общества. При реализации права на образование государства-участники должны обеспечить, в том числе, при получении инвалидами общего образования необходимые условия для реализации образовательного процесса. Лица с ограниченными возможностями здоровья должны иметь безусловный доступ к образованию на протяжении всей жизни (статья 24)[11].
Кроме того, в ООН принят ряд документов декларативного характера, которые оказывают влияние на политику государств-участников в области образования. Это, к примеру, Декларация ООН об образовании и подготовке в области прав человека 2011 г., ключевой постулат которой заключается в том, что эффективное осуществление права на образование обеспечивает возможность повышения уровня образования и обученности, и как следствие реализацию иных прав и свобод человека и гражданина[12].
Всемирная программа образования в области прав человека ООН 2004 г. находится сейчас на 4 этапе ее реализации (2020–2024 гг.). В качестве целевой группы 4 этапа объявлена молодежь. Особое внимание уделяется образованию молодежи, в том числе в сфере прав человека, что преследует цели развития толерантности, взаимоуважения и интеграции мировых обществ[13].
В 2015 году в рамках ООН принята Инчхонская декларация «Образование 2030», направленная на реализацию цели 4 в области устойчивого развития «Обеспечение всеохватного и справедливого качественного образования и поощрение возможности обучения на протяжении всей жизни для всех».
13 февраля 2019 года в Абиджане были приняты Абиджанские принципы, направленные на стимулирование государств обеспечивать именно государственное бесплатное и качественное образование и в этом ключе регулировать деятельность частных образовательных организаций. Принятие Абиджанских принципов обусловлено возникшими в мире проблемами предоставления образования частными образовательными организациями, которые стали составлять значительный сегмент системы образования. Это значительно влияет на выполнение обязательства государств обеспечить равное, качественное и бесплатное общее образование. Абиджанские принципы были приняты группой экспертов по правам человека из разных стран, впоследствии были утверждены резолюцией по итогам 41-й сессии Совета ООН по правам человека[14].
Несмотря на усилия государств в области обеспечения права на образование, сохраняются такие проблемы, как военные атаки на объекты образования, наличие детей, не посещающих школу, большая часть из которых девочки; дискриминация женщин в реализации права на образование ввиду культурных, религиозных причин и другие проблемы.
За выполнением вышеуказанных международных договоров наблюдают соответствующие Комитеты ООН. Так, Комитет по экономическим, социальным и культурным правам (КЭСКП) является органом, наблюдающим за выполнением государствами-участниками Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах. КЭСКП на основе докладов государств представляет им свои рекомендации в виде «заключительных замечаний». Заключительные замечания по шестому периодическому докладу Российской Федерации КЭСКП 16 октября 2017 г. содержат раздел о праве на образование, в котором комитет отмечает прогресс в расширении доступа к качественному образованию для всего населения. Вместе с тем Комитет по-прежнему обеспокоен, к примеру, большим числом детей-инвалидов, посещающих специальные школы или вообще не посещающих школу, а также отсутствием разумных приспособлений для облегчения доступа детей к инклюзивному образованию; случаями, когда дети-просители убежища и дети-беженцы сталкиваются с препятствиями в доступе к образованию из-за отсутствия удостоверения личности или документов о регистрации и другими проблемами[15].
Следует отметить, что указанные проблемы являются повседневными для многих государств, их решение возможно путем корректировки правоприменительной практики и не требуют изменения законодательства Российской Федерации.
Помимо докладов, Комитет наделен полномочиями получать и рассматривать жалобы граждан государств-участников на нарушения их прав, установленных в Пакте. Похожие функции выполняет Комитет по правам ребенка, наблюдающий за выполнением государствами-участниками Конвенции о правах ребенка.
В целом следует отметить, что исполнение международных обязательств по обеспечению права на образование, взятых в рамках международных договоров ООН, находится, по сути, в доброй воли государств, так как отсутствуют механизмы исполнения решений комитетов ООН по соответствующим международным договорам.
Право на образование закреплено в статье 2 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав и основных свобод 1950 г. (далее — Конвенция 1950 г.)[16].
Конвенция 1950 г. полноценно регулирует правовое положение личности на европейском континенте. При этом ее значение возрастает с каждым годом благодаря решениям Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ). По сути общепризнано, что Конвенция действует в истолковании ЕСПЧ.
Вообще следует отметить, что жалобы в ЕСПЧ о нарушении права на образование — явление редкое. Так, 13 ноября 2007 г. ЕСПЧ было вынесено постановление «D.H. и другие против Чехии». Дело было рассмотрено по жалобе граждан Чешской Республики цыганского происхождения на помещение их в «специальные школы», в результате чего они стали жертвами дискриминации по признаку расы и национального происхождения. Большая Палата ЕСПЧ признала их доводы обоснованными и постановила выплатить государством-ответчикам по 4 тысячи евро в качестве компенсации причиненного им морального вреда, а также выплатить всем заявителям совместно 10 тысяч евро в качестве возмещения понесенных ими судебных издержек и расходов[17].
Имеет правовое значение позиция ЕСПЧ, выраженная в Постановлении от 10 ноября 2005 г. по делу «Лейла Сахин против Турции». Заявительница была не допущена к экзамену в университете ввиду того, что на ней был мусульманский платок. Циркуляр, изданный проректором Университета г. Стамбула установил, что студентки, носящие традиционные мусульманские головные платки, не будут допущены к лекциям, семинарам и консультациям с преподавателями. ЕСПЧ пришел к выводу, что в данном случае не было нарушение ее право на образование. По мнению суда, правила относительно мусульманских головных платков не направлены против религиозной принадлежности заявительницы, но преследуют законную цель охраны порядка и защиты прав и свобод других лиц и явно предназначены для сохранения светского характера обучения в образовательных организациях [18].
Практически общепризнано, что решения международных судов стали источниками как внутригосударственного, так и международного права.
Как верно заметил А. С. Смбатян, благодаря деятельности международных судебных органов расширились возможности международного нормотворчества, что является благом для государств. Экономятся время и ресурсы, которые были бы вынуждены потратить государства на проведение длительных и порой безрезультатных многосторонних переговоров[19].
Относительно решений ЕСПЧ Верховый Суд РФ использует понятие «правовая позиция ЕСПЧ»[20]. Верховным Судом РФ выделены правовые позиции, обязательные для России, принятые в решениях относительно Российской Федерации и правовые позиции, подлежащие учету, вынесенные ЕСПЧ в отношении других государств, в случае если в российском суде рассматриваются аналогичные обстоятельства.
Суды государств-членов Совета Европы также активно применяют решения ЕСПЧ. Так, Конституционный Суд Австрии использует в качестве основы вынесения решений не только Конституцию, но и Европейскую конвенцию 1950 г., а также решения ЕСПЧ. В Австрии положения указанного международного договора приравнены к положениям Конституции. Однако следует отметить, что Конституционный Суд Австрии не сразу признал конституционный характер Конвенции 1950 г.
В этой связи Г. Кельзен отмечал, что нет препятствий отмены нормативных актов, противоречащих международным договорам. Такая компетенция, по его мнению, находится исключительно в области конституции, то есть в компетенции конституционной юстиции. Вместе с тем конституция государства должна закреплять приоритетный характер международных норм по сравнению с внутригосударственными нормами[21].
Решения Европейского суда по правам человека и Суда Европейского союза используются Конституционным Судом Австрии как прецедентные.
Австрийский орган конституционного контроля применяет понятийный аппарат, выработанный Европейским судом по правам человека.
Безусловно, унифицирующая практика Европейского суда по правам человека обобщает судебную практику национальных конституционных судов, содействует принятию конституционными судами аналогичных решений.
С другой стороны ЕСПЧ ориентируется на решения, выработанные национальными конституционными судами.
Если у государств-участников Конвенции 1950 г. наблюдается консенсус в законодательстве и совпадает с общеевропейским трендом, то ЕСПЧ как правило выносит дело на основе сложившегося консенсуса.
Однако не стоит идеализировать судейское правотворчество исключительно с позитивной стороны. В этой связи следует вспомнить научную
доктрину Франсуа Жени. По его мнению, суды не всегда выявляют волю законодателя при толковании, зачастую они подменяют ее собственными взглядами, о которых изначально никто не предполагал. Он не отрицал правотворческую функцию судов, но считал, что они должны это делать как на общих принципах права (справедливости, морали и др.)[22]. Многие русские дореволюционные юристы того времени вообще отрицали правотворческую деятельность судов (Шершеневич, Петражитский и др.)[23].
Решения ЕСПЧ не всегда безоговорочно исполняются государствами-участниками Совета Европы. Многие решения ЕСПЧ не совпадают с правовыми позициями судов государств, в отношении которых ЕСПЧ выносит решение. Так, в практике взаимодействия Конституционного Суда Австрии и Европейского суда по правам человека зачастую встречаются расхождения относительно толкования основных прав и свобод[24].
При этом наметились такие тенденции судебного активизма, как «дописывание» положений Конвенции 1950 г., «автономное» использование юридических терминов в ином контексте, нежели во внутреннем праве, применение концепции «подразумеваемых прав», тех, которые не закреплены напрямую, но подразумеваются, распространение Конвенции 1950 г. на государства, которые не являются ее участниками, кардинальные отступления от ранее заявленных правовых позиций и другие [25]. Такие тенденции привели к проблемам в исполнении ряда решений ЕСПЧ, коллизиям с решениями национальных конституционных судов. Конституционные суды государств-участников Совета Европы, в том числе Конституционный Суд РФ порой принимали взаимоисключающие решения. Формирование универсальных конституционных категорий со стороны ЕСПЧ вызывает возражения со стороны национальных органов, которые пытаются отстоять свои конституционные ценности.
В итоге Конституционный Суд РФ был наделён полномочиями по проверке конституционности истолкования международного договора межгосударственным судебным органом. Судебные решения, основанные на таком истолковании, не подлежат исполнению. Корреспондирующие изменения были внесены в Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» (часть 6.1 статья 4)[26].
Наделение Конституционного Суда РФ такими полномочиями вызвало активные обсуждения и недовольства со стороны международного сообщества. На наш взгляд, произошедшие изменения в законодательстве РФ следует оценивать исключительно с положительной стороны. Во-первых, появился механизм исполнения решений межгосударственных органов в случаях, если органы государственной власти РФ не могут оценить возможность исполнения решения. Во-вторых, закрепление этого механизма на уровне Конституции РФ сделало его прозрачным и понятным для международных организаций. Кроме того, в Конституции РФ, в том числе поправками 2020 г., закреплены также ценности и моральные устои нашего государства, что позволяет международному суду изначально оценить возможность исполнения его решения. Так, ЕСПЧ пока не выносил решения против Российской Федерации по вопросу нарушения права на образование как такого или иных прав, которые тесно связаны с процессом его получения. Но совершенно очевидно, исходя из норм Конституции РФ, что в России образование будет построено с учетом исторической правды, приоритета семейного воспитания и других конституционных ценностей.
Кроме самой Европейской конвенции и решений ЕСПЧ, в качестве ориентиров для выработки государственной политики в сфере образования следует выделить документы рекомендательного характера в сфере образования, такие как Рекомендация о продвижении и признании неформального образования/обучения молодежи CM/Rec(2003)8, Рекомендация о государственной ответственности за высшее образование и исследования CM/Rec(2007), рекомендация Комитета министров государствам-членам об образовании цыган и странствующих в Европе CM/Rec(2009) и другие.
В настоящее время в России обучаются около 300 тысяч иностранных граждан, абсолютное большинство которых граждане государств-участников Содружества независимых государств. Безусловно, это итог взаимодействия по вопросам образования в рамках этой международной организации. Так, 31 мая 2013 г. заключено Соглашение государств-участников Содружества Независимых Государств о взаимном признании документов о высшем / высшем профессиональном образовании[27]. Право на образование закреплено в статье 27 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека. При этом на уровне СНГ гарантируются бесплатность и обязательность общего образования, в то время как в международных договорах ООН — только до уровня начального образования. Также Конвенция обязывает государства установить минимальный возраст, до достижения которого среднее образование является обязательным[28].
Содержание образовательного процесса стало предметом международного права на региональном уровне. Так, после создания Совета Европы в 1949 г. проводится первая встреча ректоров в Кембридже в 1957 г.
С 1970-х годов образование становится объектом общей европейской политики. Как верно заметил В. В. Насонкин, система образования является одним из институтов, позволяющих добиться европейской идентичности[29].
В середине 1970-х годов в Европе начался Болонский процесс с принятия резолюции Совета Министров Европейского союза о программе сотрудничества в сфере образования. Позднее в 1998 г. была подписана Сорбоннская декларация, целями которой являлись стандартизация высшего образования на европейском пространстве, повышение мобильности обучающихся и выпускников, соответствие квалификаций требованиям рынка труда. 19 июня 1999 года 29 европейских стран подписали Болонскую декларацию. По состоянию на 2021 г. участниками Декларации являются 48 стран, Россия присоединилась в 2003 г. К ключевым положениям Декларации следует отнести систему сопоставимых степеней, общее приложение к диплому, введение двух циклов высшего образования (бакалавриат и магистратура), введение зачетных единиц трудоемкости, перезачета дисциплин и ряд других.
В общем для подобного рода интеграции подходит выражение C. Мишры о том, что гражданин глобализированного мира должен быть эффективным мыслителем и решать все проблемы[30].
Несмотря на широкое регулирование образования на площадке международных организаций, следует отметить, что право на образование не является естественным правом человека и не может быть гарантировано только фактом закрепления в международных договорах и требует дополнительных действий государств для его обеспечения. Так, Джозеф Раз в своем исследовании предположил, что если люди имеют право на образование, закреплённое Всеобщей декларацией только в силу их факта рождения, из этого следует, что и в каменном веке люди имели это право[31]. Очевидно, что здесь признается право, которое применимо к людям, которые живут в условиях, не отличающихся от наших. Учитывая сегодняшние обстоятельства, которые требуют получения людьми образования, и учитывая политическую организацию наших государств, имеет смысл возложить ответственность за предоставление образования каждому на правительства.
В. В. Спасская отметила, что свобода образования останется не более чем теоретическим принципом, если не будет трансформирована в эффективное социальное или культурное право, закрепленное в законодательстве[32].
Кроме того, закрепление в законодательстве права на образование также не является залогом его успешной реализации. Для этого необходимы также финансовые средства, необходимая социальная инфраструктура.
Таким образом, для реализации права на образование требуется имплементация соответствующих международных договоров во внутреннем праве, а также создание социальных условий для его реализации.
Выбор путей внутригосударственной имплементации международных норм традиционно относится к компетенции государства, если только сами нормы международного права не определили путь реализации международно-правовых норм.
Международные нормы о правах человека имеют общемировую тенденцию конституционализации. В конституции закрепляется содержание права на образование в развитие норм международного права. Так, Статья 43 Конституции РФ установила право на образование, гарантировала общедоступность и бесплатность дошкольного, основного общего и среднего профессионального образования, на конкурсной основе бесплатного высшего образования. Основное общее образование обязательно. Непосредственное действие норм международного права по вопросам образования носит условный характер, необходимо придание им юридической силы внутренним правом. Реализация норм о правах человека не представляется возможной без издания соответствующих законов. Для того чтобы регулировать отношения между физическими и юридическими лицами, необходимо установление их прав и обязанностей во внутреннем праве, необходимо также закрепить механизм реализации права на образование в отраслевом законодательстве. В результате нормы международного права приобретают статус инкорпорированных внутренних норм.
Законодательство Российской Федерации об образовании в полном объеме включает принятые обязательства в рамках международных договоров РФ. Так, государственная политика в сфере образования основывается на принципах, закрепленных в рассмотренных нами международных договорах РФ. Создаются необходимые условия для получения качественного образования лицами с ограниченными возможностями здоровья; осуществляется полностью или частично финансовое обеспечение содержания лиц, нуждающихся в социальной поддержке (часть 5 статьи 5 Федерального закона от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации»). В обеспечении права на образование принимают участие как государственные и муниципальные, так и частные образовательные организации (статья 22). В Российской Федерации среднее общее образование является обязательным уровнем образования, при этом требование обязательности сохраняется до достижения обучающимися возраста 18 лет (часть 5 статьи 66). Социально-экономические условия в России позволяют получить образование каждому ребенку и продолжать его на протяжении всей жизни.
Таким образом, по результатам исследования сделаны следующие основные выводы:
1) Международные нормы в рамках ООН закрепляют право на образование и его гарантии, вопросы процедуры реализации этого права и признания образования регулируются на уровне региональных международных организаций.
2) Отсутствуют действенные механизмы защиты права на образование в рамках ООН, комитеты по конвенциям принимают решения, имеющие рекомендательный характер для государств-участников.
3) Реализация права на образование требует обязательной имплементации международных норм во внутреннем праве государств, установления порядка его реализации, создания социально-экономических условий для его реализации.
4) Относительно Российской Федерации следует отметить, что законодательство РФ об образовании закрепило взятые международные обязательства и механизм их реализации. Вместе с тем решения международных органов о нарушении положений международных договоров исполняются Российской Федерацией с условием соответствия их положениям Конституции РФ, соблюдением конституционной идентичности Российской Федерации.
[1] Конституция Российской Федерации : принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30 дек. 2008 г. № 6-ФКЗ, от 30 дек. 2008 г. № 7-ФКЗ, от 05 фев. 2014 г. № 2-ФКЗ, от 21 июля 2014 г. № 11-ФКЗ, от 14 марта 2020 г. №1-ФКЗ) // Официальный интернет-портал правовой информации (ГСПИ) http://www.pravo.gov.ru, 04.07.2020.
[2] Международное право в 2 т. Том 2. Особенная часть : учебник для вузов / А. Я. Капустин [и др.] ; под редакцией А. Я. Капустина. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2020. С. 76.
[3] Принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 дек. 1948 г. // Рос. газ. 1995, 05 апр.; 1998, 10 дек.
[4] Принят Генеральной Ассамблеей ООН 16 дек. 1966 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17, ст. 291.
[5] Принята Генеральной Ассамблеей ООН 20 нояб. 1959 г. //Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. М., 1990. С. 385–388.
[6] Одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20 нояб. 1989 г. : вступила в силу для СССР 15 сент. 1990 г. : ратифицирована постановлением Верховного Совета СССР от 13 июня 1990 г. № 1559-I // Сборник международных договоров СССР. 1993. Вып. XLVI.
[7] Принята Генеральной конференцией Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры 14 дек. 1962 г. : вступила в силу для СССР 1 нояб. 1962 г. : ратифицирована Указом Президиума ВС СССР от 02 июля 1962 г. № 254-VI // Ведомости ВС СССР. 2 ноября 1962 г. № 44, ст. 452.
[8] Принята Генеральной Ассамблеей ООН 18 дек. 1979 г. : вступила в силу для СССР 3 сен. 1981 г. : ратифицирована Указом Президиума ВС СССР от 19 дек. 1980 г. № 3565-X // Ведомости ВС СССР. 23 июня. 1982. № 25, ст. 464.
[9] Принята Генеральной Ассамблеей ООН 21 дек. 1965 г. : вступила в силу для СССР 4 марта 1969 г. : ратифицирована Указом Президиума ВС СССР от 22 янв. 1969 г. № 3534-VII // Ведомости ВС СССР. 18 июня 1969 г. № 25, ст. 219.
[10] Принята Генеральной Ассамблеей ООН 18 дек. 1990 г. // Международное публичное право. Сборник документов. Т. 1. М., 1996. С. 492–515.
[11] Принята Генеральной Ассамблеей ООН 13 дек. 2006 г. : вступила в силу для Российской Федерации 25 окт. 2012 г. : ратифицирована Федеральным законом от 3 мая 2012 г. № 46-ФЗ // Бюллетень международных договоров, июль 2013 г., № 7.
[12] Принята Генеральной Ассамблеей 19 дек. 2011 г. // URL: https://www.un.org/ ru/documents/decl_conv/declarations/hr_education.shtml (дата обращения: 12.12.2020)
[13] См.: Офиц. сайт Управления Верховного комиссара ООН по правам человека // https://www.ohchr.org/RU/Issues/Education/Training/WPHRE/Fourthphase/Pages/FourthPhaseIndex.aspx (дата обращения 25.01.2021)
[14] См. об этом: Образовательное право: Информационный портал // URL: http://lexed.ru/obrazovatelnoe-pravo/pravo-na-obrazovanie/detail.php?ELEMENT_ID=8055 (дата обращения 12.12.2020).
[15] См.: База данных договорных органов ООН // URL : https://tbinternet.ohchr.org /_layouts/15/treatybodyexternal/Download.aspx?symbolno=E/C.12/RUS/CO/6&Lang=Ru (дата обращения 12.12.2020).
[16] Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 нояб. 1950 г. (вместе с Протоколом № 1 от 20 марта 1952 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 2, ст. 163.
[17] Постановление Европейского суда по правам человека от 13 ноября 2007 г. Дело "D.H. и другие против Чехии" [D.H. and Others v. Czech Republic] // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2008. № 5.
[18] Постановление Европейского суда по правам человека от 10 ноября 2005 г. Дело "Лейла Сахин против Турции" [Leyla Sahin — Turkey] (жалоба № 44774/98) // Бюллетене Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2006. № 5.
[19] См.: Смбатян А. С. Решения органов международного правосудия в системе международного публичного права / А. С. Смбатян. М., 2012. C. 187.
[20] См.: О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 21 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 8, авг.
[21] См.: Кельзен Г. Судебная гарантия Конституции (конституционная юстиция) // Право и политика. 2006. № 9.
[22] См.: Карапетов А. Г. Борьба за признание судебного правотворчества в европейском и американском праве / А. Г. Карапетов. — М., 2011. C. 24–36.
[23] Там же. C. 185–190.
[24] См. об этом: Грачева (Перчаткина) С. А. Конституционное правосудие и реализация решений Европейского суда по правам человека: научно-практическое пособие. М., 2012. C. 100–120.
[25] См.: Ковлер А.И. Явление судейского активизма: особое мнение судей Европейского суда по правам человека // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека № 2 (2016) : Автономное толкование Конвенции и cудейский активизм / М. В. Агальцова, Д. В. Афанасьев, А. Ю. Бушев [и др.] ; под редакцией М. Е. Глазкова, С. А. Грачева, Т. А. Николаева. М., 2016. C. 30–34.
[26] Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 53 (ч. 1), ст. 7598; 2020. № 50, ст. 8074.
[27] Заключено 31 мая 2013 г.: вступило в силу для Российской Федерации 23 мая 2014 г. // Бюллетень международных договоров. 2014. №10. С. 23–27.
[28] Заключена в Минске 26 мая 1995 г. : вступила в силу для Российской Федерации 11 авг. 1998 г. : ратифицирована Федеральным законом от 04 нояб. 1995 г. № 163-ФЗ // Бюллетень международных договоров. № 6. 1999.
[29] Насонкин В. В. Основные проблемы государственной̆ образовательной политики в условиях глобализации: Монография. СПб., 2013. C. 58.
[30] See: Misra S., Implications of Globalization on Education // Implications of Globalization on Education // Romanian Journal for Multidimensional Education, Romania. 2012. № 2. P. 69–82.
[31] Raz J. Human Rights in the Emerging World Order // Oxford Legal Studies Research Paper. 2009. № 47. P. 40.
[32] Спасская В. В. Правовое регулирование образовательных отношений: проблемы теории и практики. 2-е изд. М., 2012. C. 112.
Литература
1. Грачева (Перчаткина), С. А. Конституционное правосудие и реализация решений Европейского суда по правам человека: научно-практическое пособие. — М. : ИЗиСП, КОНТРАКТ, 2012. — 240 с.
2. Карапетов, А. Г. Борьба за признание судебного правотворчества в европейском и американском праве / А. Г. Карапетов. — М. : Статут, 2011. — 308 c.
3. Кельзен, Г. Судебная гарантия Конституции (конституционная юстиция) // Право и политика. — 2006. — № 9. — С. 5–18.
4. Ковлер, А. И. Явление судейского активизма: особое мнение судей Европейского суда по правам человека // Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека № 2 (2016) : «Автономное толкование» Конвенции и «судейский активизм» / М. В. Агальцова, Д. В. Афанасьев, А. Ю. Бушев [и др.] ; под редакцией М. Е. Глазкова, С. А. Грачева, Т. А. Николаева. — М. : Статут, 2016. — 656 c.
5. Международное право в 2 т. Том 2. Особенная часть : учебник для вузов / А. Я. Капустин [и др.]; под редакцией А. Я. Капустина. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Издательство Юрайт, 2020. — 443 с.
6. Насонкин, В. В. Основные проблемы государственной̆ образовательной̆ политики в условиях глобализации: Монография. — СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2013. — 123 с.
7. Смбатян, А. С. Решения органов международного правосудия в системе международного публичного права / А. С. Смбатян. — М. : Статут, 2012. — 270 c.
8. Спасская, В. В. Правовое регулирование образовательных отношений: проблемы теории и практики / В. В. Спасская. — 2-е изд. — М. : Поматур, 2012. — 606 с.
9. Misra, S. Implications of Globalization on Education // Romanian Journal for Multidimensional Education, Romania. — 2012. — № 2. — P. 69–82.
10. Raz, J. Human Rights in the Emerging World Order // Oxford Legal Studies Research Paper. — 2009. — № 47. — P. 40–56.
